|
Сейчас же передо мной предстал индивид, больше всего смахивающий на бомжа. Щеки парня покрывала трехдневная щетина, красные воспаленные глаза лихорадочно блестели, брюки, когда-то светло-песочного цвета, напоминали мятую тряпку кофейного оттенка, волосы сальные, несвежая рубашка. Похоже, за дни, прошедшие с момента смерти Жанны, он ни разу не умылся, не почистил зубы, не менял белье. Спал небось в одежде. - Вы ко мне? - хриплым басом поинтересовался хозяин. Удушливая волна перегара ударила мне в ноздри, и я чихнула. Так, понятно, беспробудно пил. Надеюсь, хоть сейчас протрезвел немного. Мы прошли на кухню, которую явно обставляла женщина. На белом карнизе висели кокетливые розовые занавески с рюшами и ламбрекеном. На подоконнике - кружевные салфеточки, сверху вазочки, керамические гномики, пластмассовые свинки. По стенам развешана тьма полочек с баночками. Часы в виде сковородки, картина, изображающая набор фруктов, а холодильник украшен доброй сотней разноцветных магнитов. Наверное, при жизни Жанны помещение выглядело нарядно, сейчас же в мойке громоздилась гора тарелок, банок и чашек, на овальном столе, покрытом клеенкой, стояла куча предметов - бутылки, полные пепельницы, масленка с совершенно растекшимся содержимым, отвратительно воняющая безголовая селедка и пакет явно сгнившего кефира. Я села за стол, положила руки на клеенку, и они моментально прилипли к ней. Похоже, тут давно не убирались. Никита устроился напротив и поинтересовался: - Чего надо? Меня чуть не стошнило от букета ароматов. Селедка смердела невыносимо, изо рта Никиты вырывалось зловоние, и особую пикантность придавала этому "коктейлю" резкая вонь из вскрытого пакета "Биомакса". - Уберите со стола, - велела я. Никита молча поднялся, вытащил почти доверху набитое помойное ведро, рукой затолкал мусор поглубже, сверху навалил селедку, пакет кефира, окурки и запихнул переполненную мусорницу под мойку. - Нельзя так распускаться, - сказала я, - вы когда умывались последний раз? Никита напрягся: - Не помню. - А переодевались? - Не помню! - Что, все время пили? - Не помню. - Да хоть что-нибудь ты помнишь? - обозлилась я. Никита кивнул. - Что? - продолжала я кипятиться. - Как Жанна страшно закричала и упала, - тихо-тихо ответил парень и потянулся к бутылке. Я моментально отобрала у него "Гжелку" и сказала: - Хватит. Лучше скажи, хочешь, чтобы убийцу Жанны наказали? Никита тихо пробормотал: - Да. - Тогда изволь ответить на несколько вопросов. Малышев сморщился и начал тереть виски. В открытом шкафчике виднелась упаковка кофе. Я встала, включила электрочайник, приготовила крепкий сладкий кофе и поставила чашку перед вдовцом: - Пей. Художник покорно стал глотать ароматную жидкость. Я тем временем распахнула огромный холодильник и обнаружила там пяток кастрюль и несколько упаковок с продуктами. Прокисший суп, заплесневелые котлеты и колбаса, стухший творог и вполне нормальный на вид сыр. - Ты что-нибудь ел? Никита покачал головой: - Не хочется. - Ладно, уж извини за бестактный вопрос, но ты знал, что Жанна и Борие Львович состоят, как бы это помягче сказать, в интимной связи? - Да, - спокойно ответил Никита, - мы долго колебались между ним и Сергеем Пашковым, но Сережка - хам, а Борис - интеллигентный человек, к тому же обеспеченный. - Погоди, погоди, - пробормотала я, - как понять - колебались? Вы что, вместе решали, кого Жанне завести в качестве любовника? Ничего себе, однако! Никита с тоской взглянул на меня, потом взял со стола бумажки и сообщил: - Повестки прислали из милиции, только я не пошел, болел. |
