– И это ранит его?

– Он так не говорит. Он говорит, что ему не нравится, что это расстраивает тебя. Но мне кажется, что да, ранит. Эрик понимает тебя, но хочет, чтобы ты была полностью на его стороне.

Бетия вздохнула и отпила вина.

– Я никогда не пойду против него.

– Хорошо сказано, – пробормотала Жизель.

– Брось, милая, не старайся обвести нас вокруг пальца, – сказала Мэлди, мягко улыбаясь. – Мы уже давно замужем. Ответ – не ответ, ни да, ни нет – в эту игру мы хорошо научились играть, и можем быстро распознать ее. Поведай нам, что происходит в твоей хорошенькой головке, и, может быть, мы сумеем подсказать тебе, как не переживать самой и не расстраивать Эрика.

– Мне не нравится, что люди сражаются и гибнут из-за клочка земли, – сказала Бетия.

– Он хочет восстановить справедливость, и, надеюсь, ты это понимаешь. Дублин принадлежит Эрику. Это отказ сэра Грэма выполнять королевский приказ служит поводом для битвы.

– Разве это не борьба за наследство?

– В каком-то смысле, но разве Эрик не имеет на это права? Ты видела, в каком плачевном состоянии находится Дублин. Люди доведены до крайности. Последние три лэрда совсем не заботились о них. Они их били, морили голодом, доводили до погибели в бессмысленных стычках с соседними кланами и угнетали до тех пор, пока люди не стали покорными, как овцы.

– Думаю, ты все это знаешь, – сказала Жизель. – Возможно, тебе следует хорошенько разобраться, почему ты так расстраиваешься из-за предстоящего сражения. Я не удивлюсь, если окажется, что дело не в самой битве, а в том, что ты просто боишься за тех, кто тебе дорог.

– Конечно, я не хочу, чтобы Эрик отправился на войну! Ни Эрик, ни Боуэн, ни Питер, ни Уоллес. Хотя мне всегда казалось неправильным, что люди погибают из-за земель и богатства. Жадность до чужих владений стоила жизни моей сестре, ее мужу и его тете. И та же жадность заставляет сумасшедшего охотиться за мной. Неужели есть что-то удивительное в том, что мне не нравится все это?

– Вовсе нет, – сказала Мэлди, – но ты же не думаешь, что Эрик похож на Уильяма?

– Нет, конечно.

– Тогда постарайся объяснить все Эрику.

Эта мысль ужаснула Бетию.

– Я уже говорила Эрику, что никогда не стану сравнивать его с Уильямом.

– Иногда недостаточно просто сказать.

– Я начинаю чувствовать себя виноватой.

Мэлди улыбнулась:

– Все, что я хотела, – это чтобы ты заглянула в себя и разобралась, почему эта битва вызывает у тебя такое отвращение. Думаю, Жизель права. В тебе говорит страх за Эрика и его друзей.

– Что ж, я готова признать, что когда я размышляю о предстоящей войне, я думаю только о Эрике, Питере, Боуэне и Уоллесе, не принимая в расчет остальных. Я не перенесу, если с ними что-то случится, если они погибнут, сражаясь за этот проклятый Дублин. Как раз то, что сказала Жизель, не правда ли?

– Почти, – сказала Мэлди. – Я не думаю, что мы до конца успокоили твои страхи, но постарайся впредь, говоря об этом, выражать только тревогу за безопасность близких.

– Ты хочешь, чтобы я скрывала свои чувства?

– Только ту часть, которая заставляет Эрика считать, что ты осуждаешь его.

Бетия задумалась. Ее неприязнь к предстоящей битве действительно была во многом вызвана страхом за Эрика. Нетрудно сосредоточиться на этом и перестать думать о причинах сражения. Это не будет означать, что она обманывает Эрика.