Будет только справедливо предоставить ей выбор сейчас.

А вдруг она захочет уйти?

– Алисдер? – вопросительно окликнула его Джудит, когда он так и не повернулся и не заговорил, продолжая неподвижно стоять у окна.

Джудит подошла к нему и обняла, прижавшись щекой к спине. Как тепло и надежно ей с мужем! Она тихо вздохнула и закрыла глаза, с наслаждением вдыхая запах свежевыстиранной рубашки.

Алисдер высвободился из ее рук и придвинулся ближе к окну. Джудит растерянно посмотрела на него. Когда он так и не обернулся к ней, до нее наконец, дошло, что что-то не так…

– Что случилось Алисдер?

– Бабушка умерла, Джудит, – сказал он ровным голосом. – Теперь остался только один свидетель нашего брака. – Он по-прежнему стоял к ней спиной. Наверное, это лучше, чем видеть его лицо. Она не хотела видеть лицо человека, который сейчас говорит с ней таким холодным тоном.

– О чем ты?

Как раз когда Джудит подумала, что лучше бы он не оборачивался совсем, Алисдер повернулся. Она вопросительно смотрела ему в лицо, но оно ничего не выражало. Алисдер молча подошел к большому шкафу и достал из него шкатулку с драгоценностями Софи. Он открыл потайной ящичек и вынул из него маленький, затянутый шнурком мешочек с драгоценными камнями и обручальное кольцо Софи.

Джудит молча и неподвижно наблюдала за действиями мужа. Она побледнела, а ее широко раскрытые глаза стали совсем темными.

– Ты оказалась здесь не по своей воле, и замуж за меня вышла тоже не по своей воле, – сказал Алисдер после долгого молчания, стараясь не смотреть в глаза Джудит, наполненные смятением. Сейчас важен не его, а ее выбор. – Я предоставляю тебе право самой сделать выбор относительно твоего будущего. – Он развязал мешочек и высыпал на дрожащую ладонь Джудит его содержимое.

С нескрываемым изумлением Джудит уставилась на переливающиеся драгоценные камни на своей ладони: небольшие бриллианты, изумруды, прекрасно ограненные рубины, яркие, как капельки крови. Она быстро-быстро заморгала, но не нарушила молчания.

– Если ты сейчас примешь решение уйти отсюда, ты сможешь продать все это и безбедно прожить несколько лет. Может, купишь магазин или уедешь в Америку.

Время вдруг замедлило свой бег, почти остановилось. Одно движение руки заняло несколько болезненно длинных секунд. Один вдох – целую неделю. Джудит облизнула пересохшие губы и почувствовала их горячую сухость. Но ни чувства, ни время сейчас не имели значения…

– А как же английский полковник? Что он подумает, когда узнает о моем исчезновении? – Слова звучали словно откуда-то издалека, потребовалось огромное усилие, чтобы произнести их.

Алисдер улыбнулся бесконечно грустной улыбкой:

– Уверен, милейший полковник поймет твое желание навестить семью. Зачем ему знать, что ты едешь навсегда?

– А если я не хочу уезжать?

– Тогда, – ответил Алисдер, тщательно подбирая слова, чтобы его собственные чувства и желания не повлияли на ее решение, – тогда мы скрепим наш союз.

Он хотел положить что-то ей в другую руку, но Джудит быстро отступила назад. Она так сильно сжала в ладони камни, что они впились в кожу, но она была рада почувствовать боль: ведь это свидетельствует, что она жива, что дышит, что все это не сон.