Личность Гитлера вызывает у него недоумение. Этот рыгающий псих, рассказывающий невесть что, со своим дергающимся кадыком и ужимками оперной дивы вроде бы не может вызвать ничего, кроме смеха. Но при этом он заводит толпу. Франц может в этом поклясться: он сам обеспечивает порядок на митингах.

Бивену поручают отдельную миссию: перед поджогом Рейхстага он должен вынести оттуда одно кресло — любимое кресло Германа Геринга. Он все исполняет, но до этого фотографирует мебель in situ в языках пламени. На следующий день он лично доставляет кресло по частному адресу Геринга и тайком делает новую фотографию. Он даже помещает в кадр свежий выпуск газеты «Völkischer Beobachter» с заголовком о пожаре. Достаточно положить рядом два снимка, чтобы все понять.

Он, не колеблясь, приходит к Эрнсту Рёму, главе СА, и показывает обе фотографии, предупредив, что если с ним что-либо случится, то снимки будут отосланы в газеты. «Вся пресса в наших руках», — отвечает Рём. «Я говорю об иностранных газетах». Продолжения истории не последовало. Его даже продвигают по службе.

Но его инстинкт уже подсказывает нечто иное: назначенному канцлером Гитлеру штурмовики больше не нужны. Более того, эта армия скотов, которую становится все труднее держать под контролем, ему мешает. И главным образом ее руководитель Рём — тот слишком много болтает и плюс ко всему еще и педик до мозга костей.

Бивен уходит из СА и поступает в распоряжение полиции. Геринг заменяет дубинки полицейских пистолетами. «Лучше убить невиновного, чем упустить виновного», — предупреждает он. Бивен в полиции как дома.

Годом позже наступает Ночь длинных ножей, с руководством СА покончено. Бивена снова не подвело чутье. Он делает успехи в полиции — бывший убийца из СА, бывший уголовник, он решительно обладает всеми нужными качествами, но предчувствует новый тупик.

Власть принадлежит не полиции. Она принадлежит СС.

Он подает прошение. Безукоризненное личное дело. Вскоре его принимают в Schutzstaffel, в гестапо. Он быстро поднимается по служебной лестнице — благодаря своим достоинствам, но не только. Бивен по натуре вожак. Он умело управляет своими людьми, не боится сам поработать «в поле» и не имеет ничего общего с чиновниками, из которых в основном и состоят ряды гестапо. В серьезных случаях на него можно положиться.

Вот почему ему и поручили это сраное дело.

Всем было известно, что Бивен хочет попасть в войска СС или же в вермахт. Во всяком случае, пойти на фронт, как только начнется война. Франц солдат и желает сражаться.

Чтобы подогреть энтузиазм подчиненного, его начальник, обергруппенфюрер Отто Пернинкен заявил:

— Разберитесь с этим расследованием, и я поддержу ваш перевод.

Бивен кивнул, щелкнул каблуками и вскинул руку, рявкнув: «Хайль Гитлер!» Но ему было сильно не по себе. Теперь его судьба зависела от психопата-убийцы, который кромсает в парках ни в чем не повинных женщин. Твою ж мать, но Францу-то какое до него дело?

Через несколько дней Германия захватит Польшу, что повлечет за собой начало Второй мировой войны, а он застрял в Берлине и вынужден разыскивать маньяка, который и убил-то всего двоих. Смехотворная цифра. В нацистском Берлине любой убийца, достойный такого именования, имел на своем счету десятки смертей…

— Герр гауптштурмфюрер…

Бивен встряхнулся, отбрасывая ненужные мысли. День клонился к закату, и все вокруг заливал алый, как море крови, свет. До него дошло, что он уже переоделся.

Франц убрал форму в багажник и снова уселся на заднее сиденье машины.