Гленна повертела в руках самородки, не веря своим глазам, моргнула и громко закричала:

– Кейн! Бен! Идите сюда, скорее!

Услышав ее крик, Кейн буквально подскочил на месте. Он почему то решил, что Гленну ужалила змея. Секунда, и они с Беном были уже рядом с Гленной.

– С вами все в порядке, мисс? Ну, славу богу, – облегченно вздохнул Бен. – А я уж перепугался до смерти.

Кейн посмотрел на самородки в руках Гленны, заглянул под вывороченные корни и ахнул от удивления.

– Никогда в жизни не видел столько самородков в одном месте.

Бен опустился на колени, снял с головы шляпу и принялся наполнять ее самородками. Вскоре шляпа переполнилась, и тогда он снял с себя куртку, связал рукава и принялся складывать золото в этот самодельный мешок. Кейн понаблюдал за старым старателем, затем рассмеялся, снял свою шляпу и протянул ее Бену. Тот схватил ее и благодарно кивнул. Бен продолжал собирать золотые самородки, набивая ими все, что можно, а Кейн и Гленна, обнявшись, стояли рядом и с улыбкой наблюдали за ним. Наконец Бен выпрямился и утер со лба пот.

– Не останавливайся, Бен, продолжай, – сказал Кейн. Ты увезешь столько золота, сколько сможешь погрузить на свою лошадь.

Бен покачал седой лохматой головой, недоверчиво покосился на Кейна, а затем перевел взгляд на Гленну.

– Золото принадлежит вам, оно не мое.

– Теперь твое, Бен, – успокоила его Гленна. – Не думаю, что этого будет слишком много, чтобы отплатить тебе за то, что ты спас мне жизнь. Считай, что эту награду послали тебе небеса.

Бен неожиданно всхлипнул и вытер уголки заслезившихся глаз.

– Я не заслужил так много.

– Поверь, Бен, ничем нельзя оплатить твою доброту.

Спустя два дня они покинули «Золотую Надежду», усевшись вдвоем на одно седло – Гленна впереди, а Кейн сзади. Бен все еще возился возле Бетси, нагружая на нее мешки с золотом. Он сказал, что через день два приедет в Денвер и будет доживать свой век как король, благословляя до самой смерти славную мисс, ее мужа, сына и всех их будущих детей.

Стояло раннее утро – солнечное, ясное, тихое.

«Завтра мы обвенчаемся и станем наконец мужем и женой, – думала Гленна, покачиваясь в седле. – А последние ночи на „Золотой Надежде“, бог даст, обернутся новой беременностью».

Да, у нее было такое предчувствие, но она не торопилась поделиться им с Кейном, боясь, что он ее засмеет. Гленна надеялась, что на этот раз у них будет девочка. Сестричка для Дэнни.

– Что ты решила со своими приисками? – спросил ее Кейн.

– Ты уверен, что это я должна решать, что с ними делать?

– Но они же принадлежат тебе, дорогая. Поступай с ними, как тебе вздумается. А у меня есть своя «Золотая Надежда» – это ты сама. И кроме тебя, мне ничего не нужно в этой жизни.

– В таком случае я хотела бы продать «Надежду Два», – к великому удивлению Кейна, ответила Гленна. – Слишком много печальных воспоминаний связано у меня с этим прииском. Давай продадим его какой нибудь крупной компании, их сейчас много появилось в Денвере. А деньги положим в банк, и пусть они станут наследством для наших детей. А вот с «Золотой Надеждой» я не расстанусь. Это память об отце. И не только о нем.

– О чем же еще? – спросил Кейн.

– Это был мой самый первый дом и самый любимый. И в нем мы с тобой зачали наших детей.

– Детей? – озадаченно переспросил Кейн.