– И что я должна буду сделать взамен?

– Подписать вот эти бумаги.

И адвокат сунул под нос Инге заранее подготовленные им бумаги. Женщина быстро пробежала глазами мелкие строчки. В принципе, ничего сверхъестественного ей подписать не предлагалось. Наоборот, все изложенное в бумагах четко соответствовало истине. Вот только изложено оно было таким образом, что по прочтении у всякого сложилось бы четкое впечатление: Инга – белый и невинный агнец. Ее оговорили, подставили, принудили. А даже если она и виновна, то нуждается в прощении и понимании. И еще, как сказал Блумберг, в чашечке кофе и бокале шампанского.

Подивившись про себя ловкости и красноречию своего адвоката, Инга быстро подмахнула все предложенные ей бумаги. Блумберг просиял, от чего его длинный крючковатый нос стал еще длиннее, а на лице появилось выражение какого-то иезуитского коварства.

– Пожалуйста, подождите меня тут.

Вернулся он назад спустя всего десять минут. С ним вместе был следователь, который объяснил женщине, что до выяснения всех обстоятельств она может покинуть отделение. Мерой пресечения является подписка о невыезде из страны. И если она вспомнит какие-то обстоятельства убийства господина Охолупко, то ей надлежит явиться в отделение и эти обстоятельства тут изложить.

– Для вас же будет лучше, потому что пока вы являетесь единственной подозреваемой по этому делу. Вольно или невольно, но вы стали причиной смерти вашего знакомого. Я буду обязан принять меры в случае, если вы попытаетесь покинуть пределы Российской Федерации.

Из всего вышесказанного Инга поняла лишь то, что сейчас ее отпускают. Но после суда могут вновь запереть в камере. И уже не на сутки, не на двое, а на гораздо более долгий срок. За убийство, совершенное с особой жестокостью, дадут немало.

Но пока она не могла пугаться столь далекой и туманной перспективы. Пока что она радовалась тому, что вновь видит небо у себя над головой, чувствует свежий воздух на лице и сможет прийти в себя, оказавшись в своей любимой квартирке.

Адвокат Блумберг проводил Ингу до ее квартиры, но в ответ на вежливое предложение войти отказался:

– Ну нет! Предыдущий ваш гость закончил очень печально. Я про вас еще не знаю всей правды. Не хотелось бы повторить судьбу своего предшественника.

И хотя сказано это было явно в шутку, нервы у Инги не выдержали. В камере она не рыдала, в кабинете следователя сидела словно окаменев. А тут не выдержала. Слезы буквально брызнули у нее из глаз, замочив безупречную свежую сорочку Блумберга. Напуганный произведенным его словами эффектом, адвокат быстро ретировался. А Инга, даже не спросив, кто же его все-таки нанял, повернулась к двери.

Она даже не посмотрела вслед адвокату, убегающему вниз по лестнице с завидной прытью. Все так же трясясь от рыданий, женщина поковыряла ключом замочную скважину, сорвала печати и оказалась в своей квартире.

Не обращая внимания на окружающий ее повсюду беспорядок и следы обыска, Инга протопала в спальню. Какое счастье, тело Кирилла забрали! И испачканное его кровью белье тоже. Из спальни Инга перекочевала в ванную комнату. Тут она набрала полную ванну восхитительной горячей воды, от души сыпанула морской соли, пролежала целых два часа, постепенно отмокая, приходя в себя и пытаясь понять, что же ей делать и как теперь жить дальше.

К сожалению, чем дольше вдумывалась Инга в случившееся с ней, тем печальней и тяжелей становилось у нее на душе. По всему выходило, что просвета ей не видать. Если благодаря таинственному адвокату Блумбергу ее отпустили сегодня из участка, то не факт, что его заступничество окажет столь же волшебный эффект на судью.

– А если меня посадят? Что будет с Юркой? Мать – уголовница! Это может погубить все его будущее!

Муж Инги как раз добыл себе вид на жительство в Англии, чем страшно гордился.