Она была приятно удивлена. В этой организации существовала традиция, несколько старомодная: не объявлять имя почетного гостя до того, как разосланы приглашения. Она и не предполагала, что находится в числе кандидатов. В минувшем году многие активисты отдали работе в организации гораздо больше времени и усилий, чем она. Но конечно, никто из них не внес пожертвование в размере двухсот пятидесяти тысяч долларов от имени сестры, от которой она не имела известий почти два года.

По сути дела, благодарность должна была относиться к родителям. Диана не собиралась говорить им, как она распорядилась их деньгами. Во-первых, у нее не было для этого возможности, во-вторых, ей не хотелось заново переживать неприятную сцену.

Но Карл и Эйлин Винчестер обо всем узнали сами. Диана не могла сказать, каким источником воспользовались родители. Были ли это газеты или помогли друзья. Но имело значение не это, а последовавший телефонный звонок. Мать выразила вслух их общее с отцом мнение. Они считали решение Дианы публичным унижением и рассматривали его как стремление углубить разрыв и сделать примирение невозможным.

Диана положила приглашение в сумочку, затем отправила в мусорный ящик рекламные листки. Она нажала кнопку лифта и вернулась к оставшейся почте.

Ей попался кремового цвета конверт с отпечатанным на машинке адресом. Это было похоже на официальное приглашение или извещение.

Безобидный вид конверта не вызвал подозрений. Она со спокойной душой запустила пальцы внутрь и вытащила плотно исписанный листок, даже не взглянув на обратный адрес.

У нее перехватило дыхание, когда она развернула письмо и увидела знакомый почерк. Диана долго не могла прийти в себя и все смотрела на листок в руке, не в состоянии разобрать ни строчки. Наконец плотно жавшиеся друг к другу буквы стали складываться в слова.

«Диана!

Как трудно оказалось взять ручку и написать письмо, хотя мысленно я общалась с тобой каждый день. В душе я делила с тобой радость и боль, неудачу и успех. Пусть это звучит невероятно, но я всегда чувствовала тебя рядом. Ты не давала мне раскисать, и благодаря твоей поддержке я осталась, хотя иной раз хотелось все бросить и уехать.

Уезжая, я пообещала, что ты не услышишь обо мне, пока все у меня не войдет в нормальную колею. Знаешь, по правде говоря, праздновать окончательную победу еще рано. Дела у меня идут неплохо, хотя иногда случаются дни, когда хочется все бросить. Но водном я уверена твердо: я не могу больше жить без тебя.

Диана, я встретила одного парня, его зовут Питер Дреннан. Он говорит, что любит меня, и что важно – я ему верю. Питер хочет на мне жениться, но я сказала, что сначала ему нужно познакомиться с тобой.

Не могла бы ты… Пожалуйста, приезжай в Джексон. Было бы здорово, если бы ты приехала на следующей неделе. Шэрон исполняется тридцать, и мы собираемся устроить ей на ранчо большой праздник. Все с нетерпением ждут тебя. Я им уже о тебе все уши прожужжала.

Пожалуйста, приезжай, я люблю тебя и скучаю так, что не описать.

Эми».

Очень похоже на Эми. Она отозвалась, когда боль разлуки притупилась и почти утихла. Буря чувств поднялась в душе Дианы. Она сердилась на сестру за мучительно долго затянувшееся молчание, испытывала облегчение, что ожиданию пришел конец, но больше всего ее страшили возможные перемены, происшедшие в жизни каждой из них. Что, если изменений окажется слишком много? Может быть, между ними осталось слишком мало общего, и не окажутся ли они в положении одноклассников на вечере встречи, которым после пары общих фраз оказывается не о чем говорить?

А что Тревис? Эми ничего не написала о нем, хотя не могла не заметить зародившегося между ним и Дианой интереса.

Если он не дождался ее, то где ей найти силы это пережить? Какой же трусихой она стала.

Ведущая в гараж дверь открылась одновременно с подошедшим лифтом.