– Несколько раз стонала и ворочалась, но глаза не открывала, я по крайней мере не заметила.

– Врач заходил?

Стефани отрицательно покачала головой.

– Как разговор с мамой?

Диана ответила не сразу. Она положила цветы на ночной столик и взглянула на сестру: ей показалось, что за время ее отсутствия лицо Эми несколько изменилось. Некоторые кровоподтеки побледнели, опухоль немного спала.

– Я узнала кое-что новое для себя.

– Например?

Совсем не так просто оказалось найти в себе силы и раскрыть постороннему семейные секреты, даже если исключение надо было сделать для Стефани, в порядочности которой Диана не сомневалась. Она подошла к окну и выглянула на улицу через просвет между шторами, потом наконец заговорила. Голос ее звучал так тихо, что Стефани приходилось напрягать слух.

– Ты знаешь, что некоторые родители чересчур балуют своих детей, они покупают им все, даже пони, – Диана умолкла.

– Я что-то не совсем тебя понимаю, – отозвалась Стефани.

– Эйлин и Карл Винчестер не хотели, чтобы их маленькая дочка росла одна, вот они и купили ей подругу.

– Подожди, мне начинает казаться, что ты собираешься обвинить себя в том, как твои родители обошлись с Эми.

– Но именно из-за меня…

– Выбрось эту чушь из головы, нечего тебе выискивать свою вину, это ничего не даст ни тебе, ни Эми.

– Ты права, слушать меня иной раз бывает довольно нудно, – согласилась с подругой Диана.

– Я бы сказала, скорее тягостно.

– Ну, хорошо, с этим все. – Диана убедилась, что сестра по-прежнему лежит неподвижно, и продолжала: – Мне нужна твоя помощь.

В этот момент Стефани раздвинула шторы и увидела покрасневшую щеку Дианы.

– Что это у тебя с лицом?

– Отец решил, что меня следует проучить, – ответила с горечью Диана, инстинктивно прикрывая пылающую щеку.

– Он тебя ударил? – поразилась Стефани.

– Да, влепил мне пощечину.

– Просто не верится.

– Я знаю.

Диана поймала себя на том, что продолжает держать руку у лица. Конечно, ей было стыдно за свой вид, но причина заключалась не в этом. Она интуитивно защищала отца, человека, который ее ударил. Неужели такое чувство испытывают женщины, когда их изобьют? Она бросила невольно взгляд на сестру.

– Как по-твоему, Эми сделала это, потому что чувствовала свою вину? Может быть, она пыталась как-то уйти от того, что с ней произошло, на время забыться?

– Да, это больше похоже на правду. Если бы Эми действительно собиралась покончить с собой, она бы не ограничилась пятью-шестью таблетками. – Стефани снова сдвинула шторы, и палата погрузилась в спасительный полумрак, отчего окружающая белизна и стерильная чистота утратили свою тоскливую безжизненность. – Ты сказала, я могу тебе чем-то помочь, – напомнила Стефани.

– Я хочу найти родную мать Эми, но не представляю, с чего можно начать. – Чем дольше Диана думала об этом, тем больше укреплялась в правильности своего решения.

– Пару лет назад, – начала Стефани, задумчиво прищурившись, – в одном из журналов появилась статья о женщине из Чикаго или Детройта, которая занималась подобными делами. Она почти не знала неудач, но, как потом выяснилось, ее методы не всегда согласовывались с законом. Через своих людей в госучреждениях она покупала нужную информацию. Припоминаю, что статья о ней появилась вскоре после ее выхода из тюрьмы. Она собиралась вернуться к своему занятию, правда, ограничившись легальными источниками информации.