Вторая девушка — Эйми Биль — передразнила его приветственный жест и интонацию:

— Привет, Майрон!

Снова наступила тишина.

Он впервые увидел Эйми Биль на второй день после ее рождения в медицинском центре Святого Варнавы. Эйми и се родители Клэр и Эрик жили в паре кварталов от него. Майрон был знаком с Клэр еще со средней школы, в которую они вместе ходили и которая располагалась в полумиле от места, где они сейчас собрались. Он повернулся к Эйми. На мгновение ему показалось, что время вернулось на двадцать пять лет назад. Эйми была очень похожа на мать — та же плутовская и беззаботная улыбка, и он словно оказался в далеком прошлом.

— Я пришел набрать льда, — пояснил Майрон, для убедительности показав большим пальцем на морозильник.

— Это круто! — заметила Эйми.

— И даже очень, — отозвался Майрон. — Лед намного круче яиц, сваренных вкрутую.

Он хмыкнул, но его никто не поддержал.

С той же глупой ухмылкой Майрон перевел взгляд на Эрин, но та отвернулась. Она держалась так весь вечер — вежливо и отстраненно.

— А можно задать вопрос? — произнесла Эйми.

— Давай!

— Ты действительно вырос в этой комнате?

— Совершенно верно.

Девчонки переглянулись и хихикнули.

— А что? — поинтересовался Майрон.

— Эта комната… она какая-то странная.

— Будто слишком ретро, чтобы быть ретро, — пояснила Эрин, решив наконец тоже что-то сказать.

— А как называется эта штука? — спросила Эйми, указывая на предмет мебели, находившийся перед ней.

— «Бобовый пуф».

Девчонки снова хихикнули.

— А почему в эту лампу вкручена черная лампочка?

— От нее постеры светятся.

Снова смех.

— Послушайте, я тогда учился в школе! — заявил Майрон, будто это все объясняло.

— А девушек сюда приводил? — не унималась Эйми.

Майрон приложил руку к сердцу.

— Настоящий джентльмен никогда не рассказывает о своих победах, — ответил он и, помолчав, добавил: — Да.

— А сколько?

— Что — сколько?

— Сколько девушек сюда приводил?

— А-а. Примерно… — Майрон закатил глаза и начал загибать пальцы, глядя в потолок. — Значит, три в уме… Я бы сказал, между восемью и девятью сотнями тысяч.

Теперь девчонки смеялись уже в полный голос.

— Вообще-то, — заметила Эйми, — мама рассказывала, что ты был очень даже ничего!

— Что значит «был»? — Майрон удивленно поднял брови.

Девчонки повалились на кровать, задыхаясь от смеха. Майрон покачал головой и пробурчал нечто невразумительное по поводу уважения к старшим. Немного успокоившись, Эйми спросила:

— А можно еще вопрос?

— Давай!

— Только серьезно.

— Я слушаю.

— Фотографии наверху. На полке.

Майрон кивнул, понимая, что последует за этим.

— Это твой портрет на обложке «Спортс иллюстрейтед».

— Да, мой.

— Родители говорят, что ты был величайшим баскетболистом страны.

— Твои родители преувеличивают, — возразил Майрон.

Девушки не спускали с него глаз. Прошло пять секунд, потом еще пять.

— У меня что-то застряло в зубах? — поинтересовался Майрон.