Проезжай мимо, не останавливайся! — молча взмолилась Уинни. Видя, что водитель не сбавляет скорости, она почувствовала облегчение, но тот, не доехав до нее нескольких метров, внезапно резко затормозил. С визгом и ревом мотоцикл развернуло, и он замер в метре от капота ее машины.

Лихой водитель снял шлем, и Уинни почувствовала некоторое облегчение. По крайней мере, байкер оказался не подростком, а мужчиной за тридцать. К этому возрасту обычно даже самые агрессивные личности успевают перебеситься и уже реже задирают тех, кто, по их мнению, как-то не так посмотрел в их сторону. Правда, гонять на мотоцикле в таком возрасте как-то несерьезно, так что не ясно, стоит ли воспринимать зрелый возраст водителя как обнадеживающий фактор.

Пока байкер слезал с мотоцикла, Уинни успела его рассмотреть. Запыленный и усталый, в плотной кожаной куртке, с густой медово-рыжей щетиной на щеках и подбородке и большой, как медведь. Хотя на голове незнакомца красовалась небрежно повязанная бандана темно-серого цвета, у Уинни не возникло сомнений по поводу цвета волос: она была уверена, что они того же лисьего оттенка, что и щетина. Ей пришлось задрать голову, чтобы посмотреть незнакомцу в глаза. Будучи сама немалого роста, она никак не ожидала, что мужчина окажется настолько выше нее, и неосознанно попятилась, хотя никакой угрозы в незнакомце не было.

Его рыжие брови сползлись к переносице, светло-карие глаза неожиданно нахмурились от такой реакции, но уголок рта дрогнул в подобии скрытой улыбки. Под его понимающим взглядом Уинни смешалась. Казалось, он видит ее страх и неуверенность насквозь, но, как ни странно, они его не задевают, а скорее забавляют. Ей стало стыдно за свою реакцию: человек остановился, проявил участие к тому, кто попал в беду, а она с первых минут оскорбила его недоверием, шарахнувшись от него как от прокаженного. Уинни поняла, что, если она хочет реабилитироваться в глазах незнакомца, лучше бы ей заговорить первой. И хотя у нее все еще оставались некоторые опасения по поводу остановившегося человека, она сумела выдавить из себя вполне бодрое:

— Доброе утро, сэр. Спасибо, что остановились.

Тот молча кивнул, продолжая внимательно изучать ее лицо. Его пристальный взгляд заставил Уинни едва ли не устыдиться своих растрепанных волос, мятой одежды и ненакрашенных глаз. Она никогда раньше не выходила из дома, не приведя себя в порядок. Сегодняшнее злополучное утро не в счет. Она даже не забрала в тугой узел копну русых волос, и непослушные волнистые пряди теперь торчали во все стороны. Очки, как назло, остались в сумочке в машине, и не было возможности спрятать глаза за их спасительными стеклами. Так растерянно и беспомощно, наверное, чувствует себя черепаха, если ее вытряхнуть из надежного панциря.

Уинни не была тщеславной и не тешила себя иллюзиями относительно своей вполне заурядной внешности, но, проработав в школе не один год, успела привыкнуть к тому, что внешний вид ее всегда безупречен, что она представляет собой образец собранности, аккуратности, сдержанности. А тут такая промашка.

Правда, незнакомец, небритый и покрытый пылью, выглядел не лучше. Было ясно, что он провел немало времени в дороге, может даже ехал всю ночь. Но он был мужчиной, ему не привыкать, а для женщины недопустимо выглядеть неухоженной перед другими людьми. Так по крайней мере всегда учила ее мать.

— У меня что-то произошло с машиной, — снова заговорила Уинни, стараясь, чтобы в ее тоне не прозвучала неловкость. — Я ехала довольно быстро, и внезапно из-под капота повалил дым. Я хотела остановиться, но тут двигатель и сам заглох.

Она замерла, ожидая ответной реакции. Но ее молчаливый спаситель лишь кивнул и, не дожидаясь продолжения, направился к ее машине. По-прежнему не произнося ни слова, он открыл капот и принялся осматривать двигатель.