Соколов замолчал на секунду. Он будто сомневался, можно ли со мной обсуждать все это. Однако потом продолжил.

— А главу министерства от уголовного преследования уберегло заступничество человека, имя которого все-таки называть не буду. Сам сообразишь. Спасти в этой ситуации может лишь тот, кто стоит очень высоко. Так вот вопрос к тебе, Стас. Где же в этих трёх случаях было настоящее преступление? А где настоящее наказание? Так что, знаешь… За себя я спокоен и уверен. В остальном… Спасибо тебе за бдительность. Все оказалось именно так, как ты и сказал. Я поговорил, с кем надо. Все проверили. Что надо исправили. Думаю, вопрос скоро решиться. Просто… Хотел узнать, почему ты поступил подобным образом. Ну, и, конечно, как узнал.

Мы дошли до арки, которая вела к черному входу в магазин, и Соколов свернул во двор. Видимо, наша беседа подошла к концу. Грузчиков на улице уже не наблюдалось.

— Перекури, потом зайдешь. Станут спрашивать, кто угодно, скажи, говорили о твоём поступлении в институт. И… Все будет хорошо, Стас. — Директор гастронома ободряюще мне улыбнулся, будто это я стал объектом внимания чекистов, а не он. Через секунду Соколов уже скрылся за дверью.

— Ни хрена хорошо не будет, Юрий Константинович. — Ответил я ему вслед. Но, естественно, очень тихо.

Больше необдуманных действий совершать не стану. Вот на порыве эмоций хотел помочь и что? Максимум, какие изменения произойдут, когда Соколова загребут, а его точно загребут, не сомневаюсь, он с бо́льшим желанием сольет тех, кто получал от него взятки. Потому что, я так понимаю, на их помощь Юрий Константинович и рассчитывает. Но помощи не будет. Вот в чем прикол. Им самим она понадобиться. А потом вообще очень до хрена людей захотят, чтоб директор гастронома замолчал. Кушать все любят вкусно, а платить за это полную цену никому не интересно.

В итоге после разговора с Соколовым на душе остался сильный осадок. Прям муть какая-то. И вроде я сам ни при чем, но за родную службу, которую всегда считал вполне отличным местом, было как-то стремно. Казалось бы, ОБХСС нынешних времен и мой БЭП связаны чисто исторически, так сказать. Законодательная база у нас уже сильно разниться. За сапоги точно никого не посадят. Но… Суть, в принципе не особо изменилась. Если рассуждать откровенно.

Я вдруг начал мысленно перебирать все дела, которые имелись в моем послужном списке. И кстати, почти ни одно не было доведено до логического конца. Просто так вышло. А некоторые вообще, до того, как я попал впервые в прошлое, развалились по моему желанию и при моем личном участии. Но это казалось вполне нормальным. Не убийцу же отмазал от заслуженного наказания. Вот как я размышлял тогда.

— Твою мать… — Высказался с чувством коробке с пряниками, которую нес девчонкам в отдел. Будто это пряники во всем виноваты.

Надо завязывать с путешествиями в Соколова. Этак я вообще скоро, по возвращению в родное тело, сам в монахи подамся. Или в священники. Благо, есть к кому обратиться. Исаев всегда рядом. Хоть в прошлом, хоть в настоящем.

В общем, день доработал с трудом. На душе буквально кошки скребли. Еще, как назло, постоянно ловил на себе Наташкины взгляды. Пассия Мажора была на рабочем месте и всем своим видом демонстрировала, что разговора нам не избежать. Просто она явно не хотела затевать его при свидетелях. Сто́ило нам пересечься в подсобках, Наташка набирала воздуха в грудь, тянула руку в мою сторону, собираясь, видимо, утащить меня в укромный уголок, но тут же рядом появлялся кто-то из персонала. Девчонка кривила губы и с недовольным лицом отходила в сторону.