Я повернулся к Матвею Егорычу с братцем.

— Сидеть дома, никуда не высовываться. Ясно?

— Как не высовываться? — Переросток моментально престал ржать. — А мы в цирк собрались.

Я чуть не сел обратно. Мимо стула.

— Какой к чертовой матери цирк!? Еще в цирке вас не было.

— Ну что ты, Жорик, — Тоня закончила считать капли, которые лила в стакан с водой, и посмотрела на меня осуждающе. — Люди впервые в Москве. Что ж им, из квартиры не выходить.

— Блин, да! Не выходить вообще никуда. Прекрасный план.

— Жорик, так нельзя… — Тоня натурально расстроилась. Ей, наверное, мое поведение казалось грубым и некрасивым. Просто она, наивная женщина, не понимала, чем может закончится поход этой парочки не то, чтоб в цирк, а вообще куда-нибудь. Тем более, без присмотра.

— Слушайте, а давайте так… — Семен, довольный, что его сочинение перестало быть центром внимания, почесал затылок свернутой в трубочку тетрадкой. — Я сейчас в школу. У нас сегодня пять уроков. Потом вернусь, мы всеми соберемся, Матвей Егорыч, Андрей, Тоня, и пойдем коллективно в цирк. А вы со Стасом пока на свою эту стажировку сходите. Кстати, Стас, ты тоже, получается, будущий милиционер? А вроде прилично выглядишь. Ладно наш Жорик с приветом. У него то помутнения, то просветления. Но ты то зачем к легавым подался.

Соколов в этот момент добивал остатки завтрака. Услышав вопрос Младшенького, он от неожиданности закашлялся, подавившись чаем.

— Семен! — Тоня чуть ли не плакала, — Откуда ты всего этого набрался, не пойму?! Разве я так тебя учу вести себя с людьми? И брат твой… Он себе такого не позволяет. Не позволял…

Домработница исправилась и посмотрела на меня с сомнением. Видимо, настоящий Милославский был удивительным душнилой по сравнению со мной.

— Ладно… Хрен с ним… — Моя недосказанная фраза была прервана Тоней, которая жалобно всхлипнула. Я понял, надо пожалеть ее психику. — То есть… Бог с вами. После школы, когда вернется Семен, идите в цирк. Но всеми. И пообещайте вести себя прилично.

— А вечером? Вечером помнишь, что решили? Идем в гости. — Андрюха сразу же вспомнил о наболевшем.

— Помню, помню. Сходим. Все. Мы со Стасом ушли.

Я схватил Соколова за руку и потащил его из столовой в коридор. Иначе никогда не вырвемся из родственных уз моей ненаглядной семейки. Хотя… Именно сейчас я понял, почему полгода после пробуждения хотелось выть. Дома все было тихо, спокойно. А кому там волноваться? Отец и мать снова на службе отечеству. Сестрица по своим семинарам, встречам и презентациям катается. Со мной — только обслуга и психолог. Я, наверное, поэтому и схватил эту фирму, не разобравшись. Хотелось любого движа. Вообще любого. Чуть реально крыша не поехала с тоски. То ли дело здесь… Захочешь побыть в покое пять минут, хрен дадут.

Как только мы оказались на улице, я сразу принялся быстро рассказывать Стасу все, что произошло вчера. Слушал он меня внимательно, не перебивая.

— Так… Ладно. Давай разбираться. — Выдал наконец Соколов, когда я закончил. Мы двигались в сторону метро, но не торопились особо. Благо, время позволяло. — Бровеносец…Ну, ясно. Это о генсеке было сказано. Принцесса… Уверен, речь про Галину.

— Какую Галину? — не понял я. Да потому что, какая, блин, еще Галина?

— Мажор, не тупи.