|
Максим ждал его поодаль, заранее улыбаясь. - Давай поиграем в слова, - предложил он. Гай мысленно застонал. Одернуть бы его, одернуть! Что может быть более противоестественно, нежели кандидат, шпендрик, за полчаса до начала операции пристающий с фамильярностями к капралу! - Сейчас не время, - по возможности сухо сказал он. - Ты волнуешься? - спросил Максим сочувственно. Гай остановился и поднял глаза к небу. Ну что делать, что делать? Оказывается, совершенно невозможно цыкать такого вот добродушного наивного гиганта, да еще спасителя твоей сестры, да еще - чего греха таить - человека, во всех отношениях, кроме строевого, гораздо выше тебя самого... Гай огляделся и сказал просительно: - Послушай, Мак, ты ставишь меня в неловкое положение. Когда мы в казарме, я твой капрал, начальник, я приказываю - ты подчиняешься. Я тебе сто раз говорил... - Но я же готов подчиняться, приказывай! - возразил Максим. - Я знаю что такое дисциплина. Приказывай. - Я уже приказал. Займись подгонкой снаряжения. - Нет, извини меня, Гай, ты приказал не так. Ты приказал отдыхать и подгонять снаряжение, ты забыл? Снаряжение я подогнал, теперь отдыхаю. Давай поиграем, я придумал хорошее слово... - Мак, пойми: подчиненный имеет право обращаться к начальнику, во-первых, только по установленной форме, а во-вторых, исключительно по службе. - Да, я помню. Параграф девять... Но ведь это во время службы. А сейчас мы с тобой отдыхаем... - Откуда ты взял, что я отдыхаю? - спросил Гай. Они стояли за макетом забора с колючей проволокой, и здесь их, слава богу, никто не видел: никто не видит, как эта башня привалилась плечом к забору и все время порывается взять своего капрала за пуговицу. - Я отдыхаю только дома, но даже дома я никакому подчиненному не позволил бы... Послушай, отпусти мою пуговицу и застегни свою... Максим застегнулся и сказал: - На службе одно, дома другое. Зачем? - Давай не будем об этом говорить. Мне надоело повторять тебе одно и то же... Кстати, когда ты перестанешь улыбаться в строю? - В уставе об этом не сказано, - немедленно ответил Максим. - А что касается повторять одно и то же, то вот что. Ты не обижайся, Гай, я знаю: ты не говорец... не речевик... - Кто? - Ты не человек, который умеет красиво говорить. - Оратор? - Оратор... Да, не оратор. Но все равно. Ты сегодня обратился к нам с речью. Слова правильные, хорошие. Но когда ты дома говорил мне о задачах Гвардии и о положении страны, это было очень интересно. Это было очень по-твоему. А здесь ты в седьмой раз говоришь одно и то же, и все не по-твоему. Очень верно. Очень одинаково. Очень скучно. А? Не обиделся? Гай не обиделся. То-есть некая холодная иголочка кольнула его самолюбие - до сих пор ему казалось, что он говорит так же убедительно и гладко, как капрал Серембеш или даже господин ротмистр Тоот. |
