Они перепрыгнули на другой берег. Трава вдоль ручья была густой и влажной, и они побежали вверх поискать местечко посуше. Солнце садилось у них за спиной, по склону уже побежали тени, и Орех, которому очень хотелось найти теплый солнечный пятачок, добежал почти до самых ворот. Там он остановился и вытаращил глаза.

— Что это, Пятик? Смотри!

Всего в нескольких шагах от них площадка была разворочена. На траве высились две земляные кучи. Над изгородью возвышались, словно священные деревья, два столба с прибитой доской, от которых несло краской и креозотом, и тянулась длинная тень. Рядом с одним столбом валялись забытый молоток и несколько гвоздей.

Высоко подпрыгивая, кролики подскакали к столбам и спрятались в кустах крапивы, морщась от запаха брошенного неподалеку сигаретного окурка. Вдруг Пятик испуганно задрожал.

— Орех! Это шло отсюда! Я понял… это что-то очень плохое! Что-то ужасное… и совсем близко. — Он захныкал от страха.

— Что? Что ты имеешь в виду? Ты, кажется, говорил, что тут все в порядке.

— Я не знаю что, — ответил Пятик с несчастным видом. — Тут-то спокойно. Но опасность… Она исходит отсюда… Да, отсюда. Орех! Посмотри! Все поле в крови!

— Не валяй дурака, Пятик, это просто отсвета заката. И хватит, перестань, мне и так уже страшно!

Пятик в крапиве дрожал и плакал, а Орех, пытаясь привести в чувство брата, никак не мог взять в толк, в чем дело. Если бы страшное было на этом берегу, то почему Пятик, как всякий благоразумный кролик, не спешит удрать в безопасное место? Но тот ничего не мог объяснить, а лишь становился несчастней и несчастней. Наконец Орех сказал:

— Пятик, ну не сидеть же тут и плакать. В конце концов, скоро стемнеет. Пора домой.

— Домой? — прохныкал Пятик. — И не думай, там еще хуже! Говорю же тебе, все поле в крови…

— Ну хватит, — твердо сказал Орех. — Теперь решать буду я. Беда бедой, а пора возвращаться.

И он помчался вниз, через ручей, к коровьему броду. Беспомощный Пятик, так и не сумевший объяснить брату, чего он испугался посреди спокойного летнего вечера, скованный страхом, не сразу бросился догонять Ореха. Дома, куда он все же вернулся вслед за братом, не хотел входить в нору, и Ореху пришлось втолкнуть его чуть ли не силой.

За вершиной противоположного склона село солнце. Подул холодный ветер, посыпался дождь, и меньше чем через час окончательно стемнело.

Все краски в небе погасли, а большая доска у ворот слегка поскрипывала от ночного ветра (будто бы говоря, что она не растаяла в потемках, а крепко держится там, куда ее приколотили), хотя некому было прочесть четкие буквы, врезавшиеся в белую древесину, как черные ножи. Буквы гласили:

ИДЕАЛЬНОЕ МЕСТО ДЛЯ ПОМЕСТЬЯ.

ШЕСТЬ АКРОВ.

ВЕЛИКОЛЕПНАЯ СТРОИТЕЛЬНАЯ ПЛОЩАДКА.

РАЗРАБОТКА ПРОЕКТА ЖИЛЫХ ЗДАНИЙ ЭКСТРА-КЛАССА.

ФИРМА «САТЧ И МАРТИН, ЛИМИТЕД», НЬЮБЕРИ, БЕРКС.

2

Старшина

Отягощенный скорбью и заботой хмурый фермер

Подобен плотному полночному туману.

Он движется так медленно,

Что не поймешь, стоит на месте он

Или идет вперед.

В тепле и темноте Орех неожиданно проснулся оттого, что пинал кого-то задними лапами. Кто-то на него наседал. Не пахло ни хорьком, ни лаской. Инстинкт не подсказывал бежать. Орех быстро пришел в себя и тут сообразил, что в норе они только двое — он да Пятик. И это именно Пятик, царапаясь и цепляясь, в страхе пытается перелезть через него, будто через ограду.

— Пятик! Пятик, да проснись ты, балбес! Это же я, Орех.