Ночью мы услышали далекий бой барабанов; через неравные промежутки он слышался до самого утра, отвечая на вопросы еще более далеких барабанов.

На следующий день в то же время показался тот же самый отряд. Предводитель, как и прежде, направился ко мне, ни на кого не обращая внимания. Он почти униженно приветствовал меня. Мы направились в мою палатку. Снова вокруг возникло кольцо воинов, и начался второй урок. Он продолжался больше двух часов. И вот день за днем в течение трех недель повторялось одно и то же. Никаких отвлечений, случайных вопросов, объяснений. У этих людей была лишь единственная цель: научить меня своему языку. И они прекрасно с ней справлялись. Полный любопытства, стремясь узнать, что это все в конце концов значит, я преодолевал все препятствия и стремился так же настойчиво к той же цели. И это они тоже воспринимали как вполне естественное. Через три недели я говорил по-уйгурски так же хорошо, как и по-английски.

Беспокойство Барра усиливалось. "Они к чему-то готовят вас, - говорил он. - Я отдал бы пять лет жизни, чтобы оказаться на вашем месте. Но мне это не нравится. Я боюсь за вас. Ужасно боюсь!"

Однажды ночью в конце третьей недели сигнальные барабаны звучали до самого рассвета. На следующий день мои учителя не появились, не было их еще два дня. Но наши люди сообщили, что вокруг всего лагеря видны посты уйгуров. Наши рабочие боялись, и никакой работы от них нельзя было добиться.

В полдень на четвертый день мы заметили облако пыли, быстро приближавшееся с севера. Вскоре послышались звуки уйгурских барабанов. Затем из пыли показалась группа конных уйгуров. Их было двести-триста человек, все вооружены копьями, а многие - и ружьями. Они полукругом выстроились возле лагеря. Предводитель с холодным взглядом, который был мои главным учителем языка, спешился и пошел вперед, ведя на поводу великолепного черного жеребца. Большая лошадь, сильная, непохожая на поджарых лошадей уйгуров; такая лошадь легко выдержит мой вес.

Уйгур опустился на колено и протянул мне повод жеребца. Я автоматически взял его. Лошадь осмотрела меня, принюхалась и положила морду мне на плечо. Все всадники одновременно взметнули копья и выкрикнули какое-то слово, которое я не уловил, потом спешились и стояли в ожидании.

Предводитель встал. Из своей одежды он достал небольшую шкатулку из древнего нефрита. Снова опустившись на колено, он протянул мне шкатулку. Я нажал, крышка открылась. Внутри было кольцо. Широкое и массивное, из чистого золота. А в нем прозрачный желтый камень, квадратный, в полтора дюйма. И внутри камня изображение черного осьминога.

Щупальца осьминога веером протянулись от тела. Казалось, они высовываются из желтого камня. Я даже разглядел на конце ближайшего щупальца присоску. Тело виднелось не так четко. Оно было туманным, казалось, уходило вдаль. Черный осьминог не был вырезан на камне. Он находился внутри.

Я испытал странное смешение чувств - отвращение и одновременно ощущение чего-то очень знакомого, как будто уже видел это раньше - мы называем это двойной памятью. Не раздумывая, я надел кольцо на палец - оно пришлось точно по размеру - и поднял руку, солнце отразилось в камне. Мгновенно все уйгуры упали на землю и лежали на животе, вытянувшись передо мной.

Предводитель уйгуров заговорил со мной. Я подсознательно ощущал, что с того самого момента, как он протянул мне кольцо, он внимательно следит за мной. Теперь мне показалось, что в глазах его благоговейный страх.

– Твоя лошадь готова… - и он употребил то же слово, каким меня приветствовали его воины. - Покажи, что ты хочешь взять с собой, и твои люди понесут это.

– Куда мы идем… и насколько? - спросил я.

– К святому человеку твоего народа, - ответил он.