Я осторожно проделала на своем левом запястье крестообразный надрез, достаточно глубокий, чтобы пошла кровь, но чтобы опасности для жизни он не представлял. В запахе травы и меди, в потрескивании воздуха заклинание, еще недооформленное, начало петь. Хорошо. Выступившая из порезов кровь потекла по руке. Запах меди стал резче, почти забив собой траву.

Я сосредоточенно и осторожно положила нож и повернулась к Алексу, наклонив руку так, чтобы кровь стекала с пальцев. Бинт на ладони сразу стал ярко-красным. Я не стала обращать внимания, сейчас это было не важно. Все шло как надо. Даже боль была не важна. Значение имело только то, что кровь подсказывала мне, что делать дальше.

— Октобер…

А я и забыла почти, что Тибальт тоже здесь.

— Тсс, — сказала я и уронила несколько капель крови на лоб и губы Алекса, а потом прижала ладонь напротив его сердца, оставляя алый отпечаток. Магия постепенно начинала действовать. Я так четко ощущала, что нужно делать, что почти видела это глазами… но происходящего было недостаточно. Части заклинания были на месте, но не складывались в единую картину.

Ну что ж. Раз мироздание желает сыграть со мной жестко, значит, я отвечу тем же. Я подняла руку запястьем кверху и нараспев произнесла:

— Дуб, ясень, боярышник, ива — мои, кровь и лед, цветы и огонь — мои. — Я набрала в рот крови из надреза и проглотила. Горло обожгло, словно огнем. Я продолжила: — И того, кто касался меня с недобрым желаньем, я кровью с огнем требую как принадлежащее мне.

Запах меди и скошенной травы затопил все вокруг. Я набрала в рот еще крови, склонилась над Алексом и, прижав к его губам свои, влила кровь ему в рот.

Заклинание вспыхнуло и превратилось в легкое облачко. Я ошеломленно отшатнулась, поскользнувшись на залитом кровью полу. Тибальт успел подхватить меня и не дать упасть.

И Алекс открыл глаза.

Безмятежное спокойствие, охватившее меня, как только заклинание начало действовать, тут же исчезло: я вдруг осознала, что истекаю кровью, что голова кружится и болезненно пульсирует. Что еще хуже, в горле тошнотворно стояла кровь. Я вполголоса выругалась, потом, вывернувшись из-под руки Тибальта, стащила с койки Юи простыню и перетянула себе руку. Я только что вернула человека из мертвых, но самой умирать за это от потери крови не хотелось. Это было бы чересчур иронично.

— Яйца Оберона… — благоговейно прошептал Тибальт. Я взглянула на него, но он отвернулся, чтобы не встречаться со мной глазами. Меня царапнула обида, но время подумать над этим будет потом, и я заставила себя переключить внимание на Алекса. Он уже не лежал, а сидел, глаза его были расфокусированы. Он как будто был еще не совсем здесь, и неудивительно. Тяжело побывать в мертвых.

— Добро пожаловать назад, спящая красавица, — сказала я ему. От вида собственной крови хотелось то ли стошнить, то ли потерять сознание.

— Я… — Алекс поднял руки и уставился на кровавые отпечатки на них. — Я жив?

— Догадка верная.

— Но как…

— Ты не был мертв по-настоящему. Просто думал, что умер.

— Что? — он непонимающе посмотрел на меня. Тибальт, как я заметила краем глаза, тоже. Я вздохнула.

— Ты не был мертв. — Вопреки боли и кровопотере, я ощущала удивительную ясность ума. Пора бы уже научиться распознавать в себе признаки шока. В ком-то другом я их определяю легко, но саму меня они вечно захватывают врасплох.