Довольная собой Диана спустила мопса на пол и прошествовала в гостиную с видом королевы. Леопольд, отстав от хозяйки, потрусил к двери в туалет, сунул морду в щель и шумно втянул воздух.

– Мяу! – донеслось оттуда обиженное сопрано. Баська, для которого не существовало прежде запертых дверей, тяжело переживал несправедливость.

Я покачала головой и пошла на кухню, догадываясь, что вечер предстоит не из легких.

Прибытие остальных гостей прошло без моего участия. Сидя на кухне, я слышала доносившиеся из прихожей звонки, оживленные голоса и смех, но желания присоединиться к компании не испытывала. Через некоторое время на кухню влетела Наташка, похожая на загнанную лошадь. Ей в гостиной тоже приходилось несладко.

– Слушай, у нас остался еще один прибор? – спросила она, шаря глазами по полкам.

– Кажется, да. А что случилось?

– Оказывается, должен прийти еще кавалер Милочки. Тарелок не хватает.

– Мопсы, кавалеры… Не удивлюсь, если вторым эшелоном появятся бабушки и дедушки, – проворчала я, подавая стопку тарелок и чистые вилки.

Наташка унеслась, прихватив посуду. Я последовала за ней, чтобы собрать грязные тарелки и подготовить стол для сладкого.

В большой вообще-то комнате с приглушенным светом казалось почему-то довольно тесно и очень жарко. Елка, которая гордо возвышалась в углу, была выше всяких похвал. Юра нарядил ее в золотистой гамме, и она выглядела так, будто сошла с обложки модного журнала. Гости рассредоточились по залу, держа в руках бокалы с напитками. Миловидная рыжеволосая девушка в золотистом брючном костюме оживленно беседовала с высоким худощавым парнем. Я догадалась, что это Милочка и ее кавалер, так как второй молодой человек старался держаться поближе к Диане. Его безупречный костюм престижной фирмы и бесстрастное выражение лица не оставляли сомнений – то был Дианин секретарь, который воспринимал вечеринку всего лишь как часть своей работы. Наташка развлекала разговорами Петра Сергеевича, а Юрий как раз в этот момент склонился возле елки, пытаясь заставить загореться некстати забарахлившую гирлянду. Гости успели изрядно выпить и хорошо закусить, о чем свидетельствовали румяные лица и блестящие глаза. Обстановка выглядела достаточно непринужденной.

На меня никто не обратил внимания. Придерживая рукой высокую стопку грязных тарелок, я потащила их на кухню, но, выходя из комнаты, краем глаза заметила сидящую на диване Инессу, которая пребывала в гордом одиночестве. Выражение ее лица мне не понравилось. На кислой физиономии родственницы я без труда прочла, что такое положение вещей ее не устраивает и она обдумывает, как бы изменить счет в свою пользу.

Только я подумала, что в таком настроении девица может выкинуть какую-нибудь гадость, как она повела носом и изрекла в полный голос, стараясь привлечь к себе внимание:

– Мне совсем не нравится атмосфера этого дома.

Разговоры на секунду смолкли. Все в изумлении уставились на Инессу, которая, добившись своего, приосанилась, стараясь придать себе загадочный вид.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Наташа, нервно комкая салфетку.

– То, что сказала, разумеется, – туманно ответила та, довольная, что стала центром внимания. – Ты ведь знаешь, у меня такая чувствительная натура. Я ощущаю биополя, которых обычные люди даже не замечают. Это как дуновение ветра, едва уловимый запах, тревожное нечто… – не на шутку разошлась Инесса.

Молодой человек из «обычных» людей, которого я определила в секретари и который показался мне довольно симпатичным, усмехнулся недоверчиво и снисходительно.

– И чем же здесь пахнет? – поинтересовался он, пытаясь перевести все в шутку. – По-моему, жареной курицей и немного духами.