— Мы сейчас уйдем,— сказал Вожак, и девушка, решив, что он заговорил с ней, собралась уже сказать какую-нибудь колкость, но он равнодушно отвернулся и закончил фразу, обращаясь к волку: — С ней не должно случиться ничего дурного.

— Да,— хрипло выдохнул Вулоф. Север кивнул ему, взглянул на девушку и, забрав с собой Вамматара и стражу, ушел. Соня опустилась на скамью. Вот и все. Где же она просчиталась? Она ведь всегда тщательно готовилась к каждому из своих дел, никогда не шла вперед, не перепроверив все тысячу раз. Сама же хвасталась перед Хантореком своей осторожностью! О, Бел! Именно он предупреждал об опасностях ее ремесла, а она небрежно отмахнулась от его слов, как от наивного лепета непосвященного. А этот негодяй как в воду глядел! Соня не сомневалась, что уж теперь-то отец-настоятель наверняка попытается отыграться.

Она застонала от бессильной ярости. «Боги! За что вы помутили мой разум?! Как же я решилась положиться на слепую удачу в игре, где на кону оказалась моя собственная жизнь? Это же Логово Белой Волчицы! Ведь знала, что сюда не первый год заманивают самых удачливых из воров. И до меня многие наверняка уже пытались бежать. Да они на ловле беглецов поднаторели!»

Она устало вздохнула, подошла к решетке, взялась ладонями за толстые прутья и прижалась к ним пылающим лицом. За ними два воткнутых в землю факела образовывали островок света, окруженный кустами. Вдаль убегала посыпанная песком дорожка. Вулоф сидел в локте от решетки и не мигая смотрел на нее. Казалось, зверь чувствовал, что творится в душе пленницы, и жалел ее. Соня не сомневалась, что волчья стая помогала поймать ее, но не сердилась на зверя. Быть может, потому, что понимала: он всего лишь невольник, которому просто некуда деваться. В отличие от людей…

Она невесело улыбнулась ему, как товарищу по несчастью. Волк нервно потоптался на месте, но взгляда не отвел.

— Меня убьют? — спросила девушка.

Зверь судорожно глотнул. Он явно волновался.

— Накажут…— хрипло прорычал он.

Накажут! Соня непроизвольно сжала решетку

побелевшими от напряжения пальцами. Ей впервые стало действительно страшно. Альрику ведь тоже… Наказали!

«Что же ты наделала, Соня? Ведь еще бритунка говорила о том, что не стоит торопиться с побегом. Быть может, следовало дождаться первого задания, но не из Логова, не из долины Волчицы, где за каждым деревом притаились стражи! Почему же ты перестала прислушиваться к голосу разума? Уж в любом случае, раз решилась на побег, следовало затаиться до рассвета, когда глаза не подведут, а не бродить по ночному лесу…»

Соня простояла у решетки до самого утра. Она не заметила, как один за другим потухли оставленные людьми Севера факелы и окружающий мир погрузился во тьму и тишину. Всего один раз ей показалось, что она услышала в темноте какой-то шорох, но Вулоф тут же насторожился и недовольно заворчал. Все стихло, и Соня вернулась к своим невеселым мыслям. Она продолжала ругать себя, пока небо на востоке не заалело.

Через некоторое время невдалеке послышались шаги, вслед за которыми раздался громкий удар колокола, заставивший пленницу вздрогнуть и очнуться. Начинался новый день. Что он принесет ей?

Вновь послышались шаги, легкие и торопливые. Кто-то быстро шел по усыпанной песком дорожке, и Вулоф опять насторожился, но через мгновение, когда увидел подбежавшую Аванту, успокоился. Зингарка метнулась к клетке и, остановившись в шаге от решетки, взялась за прутья.

— Зачем? Ну зачем ты сделала это? — воскликнула она, когда взгляды их встретились.

— Я не могла больше находиться здесь,— устало ответила Соня, пытаясь убедить себя, что это действительно так.

Она вымученно улыбнулась, протянула сквозь решетку руку и погладила подругу по щеке. Та прижалась к ее ладони, и Соня увидела, как глаза девушки наполнились слезами.