Она вспомнила Брайана, уезжавшего рядом с человеком, которого она считала отцом мальчика. Но он оказался сыном Саймона, и Аддис уже тогда знал это. Ее не обидело то, что она прожила четыре года, полагая, что защищает ребенка, который, как выясняется, совсем не нуждался в защите. Радость, которую она познала, отдавая мальчику всю свою любовь, была сильнее, чем разочарование от правды. Не страшно, что цель нескольких лет ее жизни оказалась фальшивкой. Но вот то, что Аддис отнял у нее ребенка, спрятал его под присмотром чужих людей, рискуя оставить его в полном одиночестве в случае своей смерти; то, что он лишил ее столь светлой части жизни лишь для того, чтобы использовать мальчика в качестве козырной карты в игре против Саймона… Это красноречиво характеризовало Аддиса, и ее сердце сжалось от боли. Ей показалось, что она не сможет простить его за такое отношение к судьбе мальчишки.

Какие-то звуки все настойчивее вторгались в ее сознание. Она поняла, что лежит в Солнечной комнате. До нее доносились мужские голоса, кто-то входил и выходил из комнаты, низкий голос Аддиса отдавал поспешные распоряжения. Она повернула голову в его сторону и силой заставила себя приоткрыть глаза.

Аддис снял доспехи, набросив легкий плащ. Он сидел в кресле лорда и обсуждал что-то с сэром Ричардом. Казалось, древний мастер, делая кресло, заранее знал, кто в нем будет сидеть. Аддис. Гордый, сильный, могущественный. Сохранить честь семьи Валенс мог только сильный человек; без сомнения, в этом он унаследовал черты своего отца Патрика. Мойра же любила в нем те скрытые качества, проявление которых теперь станет невозможным. С этого момента в нем будет преобладать человек, которого все видели сегодня ночью и боялись.

Он заметил, что она смотрит на него, и жестом указал Ричарду отойти в сторону. Она видела, как Аддис подходит к кровати и останавливается возле нее. Он погладил ее по щеке.

— Ты тяжело ранена, Мойра, но служанки говорят, что, по их мнению, у тебя нет внутреннего кровотечения. Ты скоро пойдешь на поправку.

Она не думала, что когда-нибудь ей будет лучше.

— Саймон?..

— Он набросился на нас обоих с кинжалом. Поступок сумасшедшего, я ведь был одет в стальные доспехи. Лезвие задело твое плечо, но рана неглубокая.

— Ты убил его?

— Не я — крестьяне. Они напали на Саймона, как только он бросился на нас. Он был уже мертв, когда я пробрался к нему через толпу, — рыцарь наклонился и поцеловал ее в лоб. — Мне надо сейчас идти во двор и позаботиться о том, чтобы люди получили обратно свой скот и все остальное по справедливости. Отдыхай, любовь моя.

— Ты попросишь Рэймонда прийти? Я бы хотела поговорить с ним.

Он кивнул головой и повернулся к выходу. Она подняла руку, чтобы остановить его.

— Поцелуй меня, Аддис.

— Я сделаю тебе больно.

— Пожалуйста, поцелуй меня.

Он осторожно прильнул устами к ее разбитым, опухшим губам и оставил на них нежнейший поцелуй. Слезы засверкали в ее закрытых глазах совсем не из-за боли. Он остался здесь, ее Аддис, смущенный и одинокий Аддис, влюбившийся в крепостную. Их тепло связывало их довольно долго, и она чуть не потеряла самообладание. Она наслаждалась этим чувством, пытаясь навсегда запечатлеть его в памяти. Посторонний звук прервал их. Она посмотрела влажными глазами на Томаса Уэйка, который стоял возле дверей.