|
Называется деревня Круасан. Деревня, можно сказать, заброшенная – почти заброшенная. Тут внизу полным‑полно заброшенных деревень, от некоторых только и осталось что какая‑нибудь ферма или церковь. В круасанской церкви службу, кажется, больше не служат. Кристабель думала, что название «Круасан» происходит от французских слов «сгоуаnсе», то есть «вера», и saint – «святая», но это, как часто бывало в девятнадцатом веке, просто этимологический домысел. Считается, что на самом деле «Круасан» – от французского croissant, «полумесяц»: тут долина вместе с рекой образует излучину. А святую Этельдреду Кристабель любила. Этельдреда, несмотря на два замужества, королева‑девственница – стала абатиссой Или, основала великую обитель. Когда она умерла, тело её источало благоухание.
Но Роланду было не до святой Этельдреды. Мод в это утро снова казалась чужой, надменной. Автомобиль извилистой дорогой спустился в долину и повернул к обнесённому стеной кладбищу, посредине которого высилась церковь – массивное здание, увенчанное квадратной башней. У ворот стояла легковушка с кузовом. Мод поставила свою машину рядом, и они с Роландом прошли на маленькое кладбище. Земля тут была влажная. Тропинка терялась в жухлой сырой траве и почерневших листьях бука, росшего у ворот. По сторонам тяжеловесной каменной паперти, в густой тени, стояли два больших тисовых дерева. Мод, такая внушительная в этом тёплом плаще мужского покроя и высоких сапогах – голова её, как и вчера, была повязана – подошла, широко ступая, к кованым воротам на паперти, закрытым на задвижку с висячим замком. Из жёлоба на карнизе сбегала вода с какой‑то ярко‑зелёной примесью, оставляя на камнях паперти волнистую дорожку. – Все Бейли похоронены в церкви, – сказала Мод. – А Кристабель, по её желанию, в стороне. Где дождь и ветер. Вон её могила. Пробираясь через бугры и кочки, они двинулись к могиле. Шли по кроличьим тропкам, проложенным между мертвыми. Могилу Кристабель окружала увитая плющом каменная ограда пониже человеческого роста. Надгробный камень слегка покосился. Он был вытесан не из мрамора, а из местного известняка и заметно выщербился от солнца и дождей. Надпись – правда, немалое время тому назад – подновляли.
Здесь покоятся бренные останки Кристабель Маделин Ла Мотт, старшей дочери Исидора Ла Мотт, историка, и его нежно любимой супруги Арабеллы Ла Мотт, единственной сестры Софии, леди Бейли, супруги сэра Джорджа Бейли из Сил‑Корт, что в Круасане.
Родилась 3 января 1825 года. Погребена 8 мая 1890 года.
От земных невзгод Пусть найду приют Близ холма, где веет ветер, Облака плывут, Где несытыми устами Травы жадно пьют Тучную росу, дождь, ушедший в землю, И снега, что, воле свыше внемля, Образ влаги снова обретут.
Каменный бордюр вокруг могильного холмика растрескался, из щелей торчали ползучие побеги пырея и колючей куманики. Траву на могиле подстригали – правда, времени с тех пор прошло опять‑таки немало. На могиле лежали останки большого, можно сказать, пышного букета; его проволочный, как у свадебных букетов, остов ржавел среди лохматых хризантем, гвоздик и иссохших до прожилок листьев давно увядших роз. Этот ворох перехватывала лента из зелёного атласа, вся в земле и потёках, а к ней была привязана карточка с едва различимым отпечатанным текстом:
Кристабель – от женщин Таллахасси, твоих истинных почитательниц, хранящих о тебе неувядаемую память и продолжающих твоё дело.
«Цел и поныне каменный мой труд» Мелюзина, XII, 325
– Здесь побывала Леонора, – сказала Мод. |
