Причём убивал не законопослушных и невинных граждан, а тех уголовников и криминальных авторитетов, у которых врагов хватало, как блох на бездомной собаке. Убивал, невзирая на многочисленную охрану вокруг жертвы или ещё большую толпу дружков-собутыльников. Так было интереснее, так адреналин бушевал в крови за три месяца до события, и два месяца после него.

Вечно так продолжаться не могло, Апавену уже пошёл четвёртый десяток, а он всё никак не мог крепко «встать на ноги». Следовало искать непотопляемого покровителя, и он его грамотно отыскал в лице молодого Шелосяна, который делал стремительную карьеру по партийной линии. Полгода наблюдений, определённые выводы, а потом и взятие «языка», английского дипломата, который плотно курировал самого Шелосяна. Пытки сноб-англичанин не выдержал, всё рассказал и о своей службе, и о новых агентах, и в том числе о молодом функционере Гегаме Оганесовиче. Вот неудавшийся агент Комитета госбезопасности этим и воспользовался чуть позже.

Естественно, скандал в связи с пропажей дипломата имел место, но так как советские силовики его тоже искали с пеной у рта, всё списали на бытовую уголовщину. Даже шефы МИ-5 в это поверили. Уж слишком покойный любил крутиться в глухих подворотнях да среди тёмных личностей. А сам он, зарытый глубоко в землю, в глубоком и мрачном подвале, уже ни на кого пожаловаться не мог.

Дальше Апавен Эгоян выждал сколько следовало и появился перед будущим шефом в самый нужный момент. Тому для решения одной деликатной проблемы следовало устранить много знающего конкурента, но которого всеми силами прикрывали и защищали англичане. У них на того тоже имелись далеко идущие планы.

Гегам и Апавен встретились, долго общались, делились откровениями и остались друг другом весьма довольны. Затем несколько прекрасно выполненных заданий окончательно скрепили тайную дружбу. Точно в такой же строжайшей тайне прошло обучение языку глухонемых, который Гегам выучил с особым рвением. Затем вроде бы случайная рекомендация со стороны, и вот уже в окружении зарождающегося олигарха появился человек, ответственный за кадры. Причём за кадры не только криминогенные, а вполне себе официальные и добропорядочные. Но теперь оба земляка имели полное право видеться ежедневно по работе и, не обращая внимания на посторонних, а также не привлекая их внимание к себе, решать свои теневые дела посредством неспешного разговора пальцами.

Получалось изумительно хорошо. Олигарх был доволен и уверен в завтрашнем дне. А патологический маньяк получал регулярные возможности для безнаказанного убийства. Причём плату совершенно не требовал и даже мило стеснялся да отнекивался, когда новый шеф чуть ли не насильно заставлял брать пачки долларов или вручал документы на некую скромную, но милую недвижимость. А для всех скопом он продолжал оставаться жёлчным маразматиком, чинушей, бумажной душонкой, живущим в двухкомнатной «хрущёвке» и уже десять лет приходящим на работу в одном и том же костюме.

Нет, конечно же, некоторые видели Апавена Эгояна и в иной ипостаси: быстрым, волевым, убийственно хладнокровным и в невероятно дорогостоящих костюмах для тренировок. Да вот видели они эту картинку как самую последнюю в своей жизни. Да так и умирали с удивлением в глазах: «И меня сейчас будет убивать этот невзрачный тип?! Ой!.. Уже убил…»

Возвращаясь в свой офис, господин Шелосян понимал, учитывал сразу несколько важных факторов:

«Как бы там ни было, но после разговора с кадровиком о судьбе Савена я могу не беспокоиться. Тот будет убит хотя бы из чисто спортивного интереса. И опасаться того, что Апавен станет работать на нового хозяина, не собираюсь. Та же интуиция мне шепчет, что старикан уже не станет менять дающую руку, а скорей споёт свою «лебединую песню», как он мечтает, и уйдёт в… М-да, уж в рай-то он точно не попадёт… Но для меня важней, что он своим широким тралом из смертей ещё и английских уродов зацепит, а значит, мне будет проще укрыться и дальше отомстить.