– Споить меня хотите? – попытался Загралов сделать взгляд строгий и укоризненный. На что получил в ответ напоминание:

– Я тебя предупреждал! Напиться придётся солидно. Ибо причины серьёзные и самые достойные.

– Нет… конечно, я понимаю… смерть и всё такое…

– Ни хрена ты не понимаешь! – ухмыльнулся Леон, движениями бровей указывая на противоположный край стола. – Здесь сейчас совсем не то, что ты думаешь. Хе-хе! Скорей, здесь сейчас происходит одна из первых свадеб между Лучезаром и Дианой.

– Ага! Значит, всё-таки она перешла в иные руки вместе со всем наследством? – посуровел гость. И многозначительно взглянул на роковую красавицу Клеопатру. Мол, а для своей жены ты уже преемника приготовил?

Старикан Свифт от подобной мимики только больше развеселился:

– Мы так и знали, что ты будешь возмущаться! – и перешёл на несколько иной, ехидный тон: – А что в этом плохого? Красивая женщина не должна пропадать, и пусть она лучше достанется выбранному тобой, чем невесть кому. Не правда ли?

– Конечно, неправда! – горячился более молодой оппонент.

– Не спеши и подумай. Ты стар, при смерти, твоя супруга молода и прекрасна, неужели ты будешь умирать и наивно надеяться, что она останется нецелованной после твоей смерти?

– Может, и не останется, но в любом случае пусть выбирает сама своего нового спутника в жизни. И это настоящая подлость превращать женщину в рабыню!

– О-о-о, да ты демагог и феминист?!

– Нет! Я за справедливость и равноправие!

Видя, что молодой коллега совершенно не намерен шутить на затронутую тему, Свифт обратился к своей супруге:

– А ты, милая, согласна будешь любить совсем иное тело, когда вот это моё превратится в прах?

– Легко! – без запинки провозгласила Клеопатра. И, красиво встряхнув своими чёрными локонами, уточнила: – Если новый кавалер мне понравится и не надоест за короткое время.

Иван не скрывал своего удивления:

– Неужели вот так просто и станешь жить с тем, на кого тебе перед смертью муж укажет?

– Конечно! – Она дёрнула плечиками в недоумении. – Лишь бы он обладал точно таким же характером, как у Леона, его привычками, покладистостью, жестами и умениями ласкать моё тело, как его ласкали прежде.

– Ого! Сколько требований! Причём совершенно невозможных для другого человека, – гнул свою линию Загралов. – Но я ведь тебе говорю совсем иное. Согласишься ли ты жить с тем, на кого тебе укажет пальцем твой Леон?

– И я тебе говорю: на кого он укажет пальцем – с тем и буду вести дальнейшую супружескую жизнь.

Более ясно и чётко, чем уже высказалась красотка, высказаться было нельзя. То есть окончательно становилось понятно: она или в полном рабстве, или в подчинении обладателя, как фантом, не имеющий своего сознания. И её творец в данный момент лишь управляет послушным телом да насмехается над союзником.

Придя к такому выводу, Иван задумался: обижаться ему или начать яростный спор? Поминки тем временем шли своим чередом. Тосты уже звучали сразу с нескольких мест, и их печальная, скорбная направленность всё более переориентировалась в сторону истинно свадебного застолья.