|
— Вот сегодня на могилке у него был, как в эту сторону приду, так и туда, сяду, да и сижу, слезы так и текут… Этак-то иногда задумаюсь, притихнет все, и почудится, как будто кличет: "Захар! Захар!" Инда мурашки по спине побегут! Не нажить такого барина! А вас-то как любил — помяни, господи, его душеньку во царствии своем!
— Ну, приходи на Андрюшу взглянуть: я тебя велю накормить, одеть, а там как хочешь! — сказал Штольц и дал ему денег. — Приду, как не прийти взглянуть на Андрея Ильича? Чай, великонек стал! Господи! Радости какой привел дождаться господь! Приду, батюшка, дай бог вам доброго здоровья и несчетные годы… — ворчал Захар вслед уезжавшей коляске. — Ну, ты слышал историю этого нищего? — сказал Штольц своему приятелю. — А что это за Илья Ильич, которого он поминал? — спросил литератор. — Обломов: я тебе много раз про него говорил. — Да, помню имя: это твой товарищ и друг. Что с ним сталось? — Погиб, пропал ни за что. Штольц вздохнул и задумался. — А был не глупее других, душа чиста и ясна, как стекло, благороден, нежен, и — пропал! — Отчего же? Какая причина? — Причина… какая причина! Обломовщина! — сказал Штольц. — Обломовщина! — с недоумением повторил литератор. — Что это такое? — Сейчас расскажу тебе, дай собраться с мыслями и памятью. А ты запиши: может быть, кому-нибудь пригодится. И он рассказал ему, что здесь написано. |
