Конни поставила свой трофей на полку подвесного шкафа в гостиной. Она нашла ему место среди двух дюжин подобных наград: от небольшого оловянного стакана с выгравированными на нем мужчиной и женщиной, застывшими в свинговом па, до вызывающей гордость позолоченной чаши из серебра с витиеватой надписью: «За первое место в танцевальном конкурсе». Позолота из-за частой и тщательной полировки почти стерлась.

Отступив на несколько шагов, Конни Уинфилд полюбовалась пополнением своей коллекции. Она выглядела уставшей после многих часов, проведенных на танцполе, к тому же прическа, созданная парикмахером в косметическом салоне «Море и солнце», потеряла из-за жары первоначальный шик.

Рейчел наблюдала за матерью, стоя в дверях гостиной. Заметив у нее на шее засос, она мысленно прикинула, чьи губы поставили эту печать страсти: Шеймуса О'Каллахана, всегдашнего партнера матери по свингу, или Джейка Боттома. Этого парня Рейчел впервые увидела на кухне утром; мать познакомилась с ним накануне вечером.

— Никак не мог завести машину, — конфиденциальным шепотом сообщила Конни дочери, остолбеневшей при виде незнакомого мужчины с пухлой безволосой грудью, сидящего за обеденным столом. — Рейчел, он спал на тахте.

Расслышав последние слова, Джейк поднял голову, посмотрел на Рейчел и похотливо подмигнул. Рейчел и без подмигивания отлично поняла что к чему. Джейк Боттом был отнюдь не первым мужчиной, у которого возникли проблемы с двигателем перед дверью их дома.

— Ну как, впечатляет? — спросила Конни, кивая головой на полку, уставленную наградами. — Тебе, наверное, не верится, что твоя ма способна на такие блистательные победы…

Блистательные, ну-ну, — усмехнулась про себя Рейчел.

— …На танцполе! — Конни пристально посмотрела на дочь. — Чего ты такая кислая, Рейчел Линн? Ты хорошо закрыла магазин, а? Рейч, если нас обворуют, я не знаю, что с тобой сделаю.

— Я все закрыла как надо, — ответила Рейчел, — и дважды проверила.

— Тогда в чем дело? Ты выглядишь — будто лимонов наелась. И почему ты не пользуешься косметикой, которую я для тебя купила? Бог свидетель, Рейчел, ты же можешь быть куколкой, если захочешь. — Подойдя к дочери, Конни взлохматила ее волосы: черные пряди, обычно зачесанные назад, закрыли, словно вуаль, большую часть лица. — Вот, теперь совсем другое дело, — изрекла она.

Бесполезно убеждать мать в том, что прическа, как ее ни меняй, не может прибавить ей привлекательности; кто-кто, а Рейчел это понимала. Все двадцать лет мать делала вид, что с лицом у Рейчел все в порядке. И сейчас она, похоже, не собиралась менять своего мнения.

— Мам…

— Конни, — поправила мать. В двадцатый день рождения Рейчел она решила, что ей не к лицу считаться матерью такой взрослой особы — «Мы ведь смотримся почти как сестры», — и объявила дочери, что с этого момента они будут называть друг друга Конни и Рейчел.

— Конни… — снова начала Рейчел.

Конни улыбнулась и потрепала дочь по щеке.

— Так-то лучше, — улыбаясь, сказала она. — Нанеси на щеки немного тональной пудры. Рейчел, ведь у тебя потрясающие скулы. Женщины готовы пожертвовать чем угодно за такие скулы. Так что же ты не используешь того, чем наградил тебя Господь?

Взяв Рейчел под руку, Конни повела ее в кухню. Там, присев на корточки перед холодильником, она вынула банку кока-колы и прозрачный пластиковый пакет, внутри которого была широкая резиновая лента.