— Не вмешивайся, Корин, — приказала Кало.

— Что ты сказала? Корин? — вдруг съежился Стрига. Его подельники тоже заметно растерялись.

— Да, — ответила Кало. — Хотя иногда мы зовем его просто Кори. — Крепко упершись своими длинными голыми ногами в землю, она вытянулась в полный рост и гордо посмотрела на своих противников. — Моего брата назвали в честь нашего короля! — Горизонтальная полоса белых перьев, опоясывавшая бурую головку Кало прямо над ее желтыми глазами, придавала взгляду пещерной совы особую выразительность. Док Яроклюв искренне восхищался этой совой. Вот это характер! Что и говорить, такую сову не запугаешь!

— Это кощунство! Вы не имеете право присваивать себе имя нашего досточтимого короля! — взвизгнул Стрига.

— Я знала нашего досточтимого короля в то время, когда он был обычным мальчишкой, а я — простой девчонкой. Мы оба были совсем юными, — проговорила Кало, и все совы вокруг невольно смолкли, ловя каждое ее слово. — В ту пору он был не королем, а изгнанником. — Она вытянула крыло и ласково дотронулась до плеча своего младшего брата. — Корин спас яйцо моей матери. Из этого яйца появился на свет наш Кори.

— Папа, а что делает мама? — пискнул совсем маленький птенчик, прячась между лап своего отца.

— Тише, Сив, — шикнула Кало.

— Сив? — нахмурился Стрига. — Где-то я уже слышал это имя… Кто она такая?

— Королева. Королева из далекого прошлого, из времени легенд. А это — ее история! — воскликнула Кало. Как известно, пещерные совы могут без труда стоять на одной лапе, не теряя равновесия, поэтому Кало подняла вторую лапу и крепко прижала к груди зажатую в когтях книгу, озаглавленную «Сив. История королевы».

Док сморгнул невольные слезы. Что за прекрасная сова эта гордая Кало!

Стрига широко разинул клюв и завизжал:

— Зажигай!

Раздался громкий хлопок, и куст креозота превратился в огненный шар. Резким движением Стрига вырвал книгу из когтей Кало.

— Кто дал вам право… на это безумие? — закричала Кало, стараясь перекричать рев пламени.

— Ваш драгоценный король, мадам, ваш драгоценный король! — ласково пропел Стрига.

«Что? — ахнул про себя Док Яроклюв. — Неужели весь мир сошел с ума?» Словно в подтверждение этой догадки над головой у него раздалось злобное торжествующее уханье. Отряд сов из Синей дружины кружил над погребальным костром. У каждого в когтях была зажата книга, и они по очереди швыряли их в огонь. Казалось, языки пламени жадно тянутся к книгам, вожделеют их, изнемогая от желания поскорее заключить в свои объятия, а когда книга падала вниз, огонь приветствовал ее ликующим ревом. Стайки белых страниц опаленными голубками взлетали вверх, но потом края их крыльев чернели, сворачивались, и страницы рассыпались в вихрях пепла.

Док Яроклюв все это видел. Он ни разу не отвел взгляд, ибо чувствовал, что не имеет на это права. У этого кошмара должен быть свидетель. Желудок у него трясся как в лихорадке, вбирая в себя мельчайшие детали происходящего. Прежде чем свежая книга вспыхивала ярким пламенем, с ней происходил целый ряд превращений. Сначала ее страницы, подхваченные раскаленным ветром, начинали перелистываться сами собой. Потом вскипал клей в корешке, и тонкие струйки темного дыма с шипением взвивались ввысь. Наконец края страниц обугливались, затем чернели, и книга умирала. Некоторые книги, вероятно новые, в которых клей был посвежее, просто взрывались в костре.

Наконец Док Яроклюв оторвал взгляд от костра и со смесью ужаса и любопытства заглянул в лицо Стриги.