— Он мертв, Кейт. — перебил меня муж — Он повесился.

Эпилог

Стоя посреди манежа в поместье Грейстоун-Эбби, я наблюдала, как Адриан верхом на Эвклиде выполняет так называемый пассаж. Лошадь в этом случае поочередно переносит весь вес тела то на правую переднюю и левую заднюю ноги, то на левую переднюю и правую заднюю, при этом на какие-то доли секунды словно зависая в воздухе. Это всегда выглядит очень красиво, а в исполнении Эвклида, движения которого были очень энергичными и в то же время удивительно мягкими и пластичными, смотрелось просто великолепно.

— Блестяще, просто блестяще, — похвалила я Адриана. — А теперь давай-ка перемещайся ближе к центру. И подрабатывай спиной, Адриан, спиной, а не ногами.

Повинуясь мужу, Эвклид словно плыл в воздухе.

— А теперь — стоп, — приказала я.

Жеребец остановился. Восхищенная, я радостно улыбалась. На лице Адриана тоже играла довольная улыбка. Мы отрабатывали пассаж в течение месяца, и сегодня впервые он получился безупречным.

Адриан поощрительно погладил Эвклида по шее, спешился и протянул жеребцу на ладони кусок сахара.

— Он такой легкий! — сказал муж, обращаясь ко мне. — Никогда не думал, что лошадь может быть такой легкой на ходу.

— Мой отец всегда сердился, когда видел, как всадники тяжело опираются ногами о стремена, — заметила я. — Контакт лошади и всадника всегда должен быть мягким, а не жестким. Только так можно добиться, чтобы твой конь был легким на ходу.

Мы зашагали к выходу из манежа.

— На сегодня спектакль закончен, ребята, — сказал Адриан, обращаясь к конюхам, которые выстроились вдоль ограды, наблюдая за тем, как он дрессировал Эвклида, и заодно не давая собакам проскочить под перекладиной забора на манеж. — Пора снова за работу.

Чарли подошел, чтобы забрать у Адриана Эвклида.

— Эта лошадь прямо танцует, милорд, — сказал он, принимая поводья. — Вы нам такое представление устроили, какого и в Лондоне не увидишь.

— Спасибо, Чарли, — с улыбкой ответил Адриан.

— Если будете как следует упражняться, милорд, то, может, лет через сто научитесь так же здорово ездить верхом, как миледи, — пошутил конюх, бросив на Адриана опасливый взгляд.

Адриан повернулся ко мне.

— Я что, должен терпеть здесь этого наглеца только потому, что он спас тебя кое от чего такого, что даже хуже смерти? — жалобным голосом спросил он.

— Да, должен, — отрезала я.

— Отведи лошадь в стойло, Чарли, — сказал Адриан.

— Будет сделано, милорд, — радостно улыбнулся конюх.

Мы бок о бок с мужем, который старательно укорачивал шаги, приноравливаясь к моей походке, двинулись по тропинке к дому. Впереди нас, обнюхивая землю, трусили собаки. Мы говорили о наших планах: после рождения ребенка нам хотелось съездить в Португалию, чтобы попытаться убедить тамошних конезаводчиков продать кобылу лузитанской породы, которую мы мечтали скрестить с Эвклидом. Внезапно Адриан остановился и посмотрел на меня.

— Ты знаешь, у меня возникла замечательная идея, — сказал он и умолк.

— Я не умею поднимать брови выше, Адриан. То, что ты видишь на моем лице, — это мой предел, — пожаловалась я. — Ну, говори же.

— Кажется, я придумал, чем тебе заняться до рождения ребенка. Ты должна написать книгу, посвященную искусству верховой езды.

Я смотрела на Адриана раскрыв рот от изумления.

— Написать книгу? — переспросила я, не веря своим ушам.