— Недавно решил бросить. В Новый год вошел без старых привычек. К тому же сигареты, которые я курил, стали такой отравой, а ведь я в некоторых вопросах — консерватор еще больший, чем наши предки. Сбылась мечта моей жены — она не выносит запаха табака. Надеюсь, что меня хватит надолго.

— Теперь твой черед, Петрович. Расскажи, как живешь, чем дышишь.

Вадим охотно начал с того, что тоже доволен своей работой. Желая добиться большего понимания, он тоже делал ударение на то, что, по его мнению, было интересно слушать Закревскому. Вадим обрисовал настоящее и радужные перспективы своего бизнеса. Конечно, не вспомнить в разговоре о Косте Проскурине он не мог: зачем приписывать себе чужие награды. Отдавая должное своим заслугам и талантам, Вадим понимал, что участие в их проектах Кости — далеко не самое последнее звено в цепи удач и скорого осуществления планов.

— Вот так мы с ним и расширяем сферу нашего бизнеса. В этом году, наверное, откроем еще один магазин в Горинске, но Костя на этом не остановится. В нем есть здоровая доля авантюризма, которая не дает нам сидеть на месте. Правда, иногда приходится возвращать его на грешную землю, но для этого мы и вместе — чтобы не давать друг другу совершать ошибки.

— Мужская дружба — большое дело, — согласился Андрей. — А как твоя личная жизнь? Мама говорила, что ты женат?

— Да, наверное, у меня получилось, как в поговорке: Бог троицу любит. Я стараюсь даже не вспоминать о том, что Валя — моя третья жена. Только с нею все по-настоящему. До этого — игра, фантазии, неконтролируемый всплеск гормонов, — Белов сознательно идеализировал свои семейные отношения. В свете предстоящего разговора он хотел казаться заботливым, внимательным, удовлетворенным, приветствующим творческое начало.

— Значит, ее зовут Валя, — констатировал Андрей.

— А его — Димка, — улыбнулся Вадим и поспешил добавить: — моего сына.

— О, так твоя жизненная программа практически выполнена.

— Я бы не был так уверен.

— Жаль, что ты не захватил с собой их фотографий, — задумчиво сказал Андрей, поправляя высокий ворот черного свитера.

— Зато я захватил кое-что другое, — загадочно произнес Белов и, открыв папку с рисунками, достал их и протянул Закревскому. — Посмотри, что ты об этом думаешь?

На лице Андрея не проявилось никаких эмоций по поводу увиденного. Он курил, глубоко затягиваясь и выпуская в сторону широкую серую струю дыма. На каждый рисунок у него уходило две-три затяжки. Это наблюдение почему-то разозлило Вадима. Он все смотрел на лицо старого друга, чувствуя, что если не заметит на нем хоть тени не восторга, но одобрения, то выхватит Валины рисунки и выбежит из кабинета. Белову показалось, что время остановилось: тишину слегка разряжали приглушенные шаги в коридоре, кто-то дернул за ручку двери и, вероятно, передумав, отошел. А Закревский продолжал рассматривать раскинувшиеся перед ним небеса. Они спустились со своих недосягаемых высот и мирно, как-то буднично устроились на его широком рабочем столе.

Наконец Андрей поднял глаза и как-то странно посмотрел на Вадима. В его взгляде было удивление, смешанное с недоверием, восторгом и нетерпением.

— Это бомба, — тихо сказал Закревский, снова закуривая сигарету.

— Ты можешь выразиться проще? — Вадим едва подавлял в себе раздражение. Ему уже не нравились медленные, словно запрограммированные движения товарища и его манера изъясняться.