– Он даже не собирался вести меня к алтарю, – с болью и гневом проговорила Тереза. Она с вызовом посмотрела на брата своими серо-голубыми глазами, чуть светлее его глаз, и тряхнула головой, Длинные черные тугие локоны запрыгали по плечам.

– Да я и сама этого не хотела.

– Думаю, Тесс, – это моя привилегия, – заметил Трейс. Он улыбнулся и поднял бокал. – И сгораю от нетерпения. Надеюсь, твой жених по достоинству оценивает то, что скоро будет ему принадлежать. В противном случае, в округе полно молодых людей, которые почтут за честь жениться на тебе.

Его слова вызвали улыбку Терезы, чего он и добивался. Но улыбка очень скоро сменилась хмурым выражением, что стало вполне естественным в последние несколько дней.

– Трейс, ты думаешь, остальные приедут? Правда так думаешь?

– Писали, что приедут.

– Обязательно приедут, – успокоила Евгения. – Ничто на свете не может помешать твоим братьям приехать на свадьбу, дорогая.

– Возможно, они и не приехали бы, если бы отец все еще… – Трейс помолчал, затем продолжил: – Но теперь нам не о чем беспокоиться, верно? – он широко улыбнулся. – Я целиком согласен с мамой, Тесс, они непременно приедут.

– Я с нетерпением жду встречи с ними! – воскликнула Тереза, хлопнув в ладоши. – Их так давно не было дома!

– Ты права, – заметил Трейс. Евгения резко перевела взгляд на старшего сына, уловив в его тоне нотки раздражения.

– Твои братья поступили так, как считали нужным – спокойно возразила она. – Ты повел себя точно так же.

– Не совсем так, мама, – Трейс поднес к губам бокал, допил остатки бурбона и встал. – А теперь, леди, прошу меня извинить, я хотел бы вернуться к своим бумагам. Завтра мне придется отправиться в город.

– Очередные расспросы? – спросила Евгения.

– Шериф хочет осмотреть офис отца, хотя не знаю, зачем это нужно. Он уже обыскивал его и нашел ничего, что могло бы прояснить, почему Сорбонтэ убил отца. Не знаю, что он собирается отыскать, осмотрев все еще раз.

– Как ты собираешься распорядиться офисом? Сдашь в аренду?

– После, сейчас нет времени очистить его от бумаг отца.

Евгения кивнула, а Тереза промолчала. Ни одна из них не хотела браться за эту работу.

'Грейс направился к выходу, но остановился, услышав стук во входную дверь, эхом отозвавшийся в просторном холле. Оглянулся на мать с сестрой:

– Вы кого-нибудь ждете?

Обе женщины отрицательно покачали головами.

– Может быть, кто-то пришел выразить соболезнования? – предположила Евгения.

Трейс с отвращением фыркнул.

– Его не любили живого, хотя это и не удивительно, почему же люди чувствуют себя обязанными приходить сюда и говорить пустые слова теперь, когда он умер?

– Потому что так принято, – ответила Тереза. – Хотя это и кажется мне глупым. Человек умер и похоронен. Для меня лучше забыть, что он вообще когда-либо жил на этом свете и был моим отцом. С угрюмым выражением лица Трейс направился к двери и исчез в холле. Хорошенькое отношение к собственному отцу! Но, если быть честным, они все испытывают такие же чувства. Томас Браггетт был хладнокровным, суровым человеком. И больше по отношению к членам своей семьи, чем к другим людям. Несмотря на многочисленных врагов отца, были моменты, когда Трейс считал, что никто не мог так сильно ненавидеть Томаса Браггетта, как его же собственные родные.