— Банку разносит в клочья. Чертов сок летит во все стороны. Окрашивает стену, словно кровь.

— Но дуэли с партнерами не получилось?

— Нет. Вместо этого я провел пару недель в закрытой клинике, выходил из запоя.

Куки закрыл чемодан, надел плащ.

— Не пора ли нам?

Я посмотрел на часы. Двадцать минут десятого. В кафе «Будапешт» нас ждали к десяти.

— Куки, тебе ехать совсем не обязательно. Все может плохо кончиться.

Улыбка мелькнула на его губах.

— Скажем, я хочу поехать потому, что мне уже тридцать три года, а я еще не сделал ничего такого, с чем стоило бы познакомить моих радиослушателей.

Я пожал плечами.

— В тридцать три Христа выключили из игры, но Он сумел вернуться. Не пойму, зачем создавать себе трудности, а затем пытаться их преодолеть.

На лифте мы спустились вниз, пересекли вестибюль. Никто не смотрел на нас, не тыкал пальцами. Джона Уитерби, должно быть, еще не нашли, и он спокойно лежал в моем номере. Я не мог скорбеть о нем, потому что познакомиться мы, по существу, еще не успели, хотя мне нравилось чувствующееся в нем умение доводить порученное дело до конца. Тем более что смерть его казалась случайной и бессмысленной, как и большинство насильственных смертей. Но, возможно, лучше умирать мгновенно, чем долго и мучительно в темных тихих палатах, с обезболивающими уколами, под присмотром бесшумно шагающих и говорящих только шепотом медицинских сестер. Или в окружении родственников и двоих-троих друзей, гадающих, сколько ты протянешь и успеют ли они к первому коктейлю в половине седьмого.

— Когда ты в последний раз побывал в Восточном Берлине?

— Давным-давно. Еще до того, как построили Стену.

— А как ты переходил границу?

Я попытался вспомнить.

— Кажется, я был выпивши. Помнится, связался с двумя какими-то девицами из Миннеаполиса, которые останавливались в «Хилтоне». Они решили составить мне компанию. Мы остановили такси и проехали через Бранденбургские ворота. Никаких проблем.

Куки оглянулся через плечо.

— С тех пор ситуация изменилась. Иностранцы могут переходить границу только через контрольно-пропускной пункт «Чарли» на Фридрихштрассе. Проверка занимает час или больше, в зависимости от качества обеда фопо. У тебя есть паспорт?

Я кивнул.

— Раньше было восемьдесят законных способов попасть в Восточный Берлин. Теперь их осталось восемь. И нам нужен автомобиль.

— Есть предложения? — оглянулся и я.

— Возьмем напрокат. Есть тут одна контора на Бранденбургишештрассе. Называется «День и ночь».

На такси мы за три минуты добрались до Бранденбургишештрассе. Выбрали новый «Мерседес-220». Я предъявил водительское удостоверение.

— На какой срок вы берете машину? — спросил клерк.

— Два-три дня.

— Пожалуйста, внесите залог двести марок.

Я отсчитал деньги, подписал договор об аренде, еще какие-то бумаги и сунул их все в ящичек на приборном щитке. Сел за руль, проверил, не проваливается ли педаль тормоза, и завел мотор. Куки уселся рядом со мной, захлопнул дверцу.

— Шумновато, — заметил он.

— Да, раньше их машины были получше.

— Никогда они не умели делать машины, — возразил Куки.

Выехав из гаража «Tag und Nacht», я свернул налево, к Фридрихштрассе. Обычно в Берлине не обращают внимания на ограничение скорости, но я не переходил рубежа в пятьдесят километров в час. Машина хорошо слушалась руля. Чувствовалось, что основное ее предназначение — доставить сидящих в кабине в нужное место с минимумом неудобств.