— Чертовски рискованно на этом автобане.

Мы уже ехали по шоссе на Венусберг, к парому через Рейн. Извилистая дорога взобралась на холм.

— Я их не вижу, — сказал Падильо.

— Мы уже выиграли несколько минут. Еще пять или десять добавим на поворотах.

«Шевроле» проходил их по самой кромке, в визге шин, протестующем скрипе рессор. Так я ездил когда-то на старенькой MG-TC. Тем временем мы вошли в S-образный поворот. На прямом участке я чуть добавил скорости. Плавно вписался в изгиб, вышел из него и увидел перед собой баррикаду: два «мерседеса» выпуска пятидесятых годов, поставленных поперек дороги.

Я одновременно вдавил в пол педали газа и тормоза, надеясь развернуть «импалу» на 180 градусов, но свободного участка не хватило, «импала» врезалась в один из «мерседесов», а меня бросило на рулевое колесо.

Казалось, десятки людей метнулись к нашему «шевроле». Открыли дверцы, вытащили нас наружу. Я еще не пришел в себя, болел живот в том месте, где в него впился ремень безопасности. После того как из моего кармана вытащили пистолет, я соскользнул на землю, меня вырвало. В основном вином. Лежал я долго, потом посмотрел на Падильо. Его поддерживали двое мужчин в серых широкополых шляпах и подпоясанных плащах. Один вытащил из его кармана пистолет. Другой похлопал рукой по всем остальным карманам, нашел нож. Меня снова вырвало.

Еще двое поставили меня на ноги, помогли доплестись до автомобиля и затолкнули на пол у заднего сиденья. Я лежал там, тяжело дыша, борясь с тошнотой. Мне удалось схватиться за сиденье, подняться на колени. Казалось, на это ушел целый день. Падильо распластался на заднем сиденье, приоткрыв рот. Он глянул на меня, пару раз мигнул и закрыл глаза. Я поднял голову еще выше и посмотрел в заднее стекло. Оба «мерседеса» и «шевроле» стащили на обочину. Один «мерседес» готовились отбуксировать в близлежащую рощу. Трос подцепили к «форду-таурусу». Во всяком случае, мне показалось, что это «форд-таурус». В сумерках я мог и ошибиться. Мужчина плюхнулся на переднее сиденье и наставил на меня пистолет. Его длинный нос покрывали угри с черными головками.

— Посадите своего приятеля. — Он говорил по-немецки, но с сильным акцентом.

Я повернулся, спустил ноги Падильо на пол, посадил его, но он сразу повалился вперед. Мне пришлось помочь ему откинуться на спинку сиденья. Его вырвало прямо на форму, а под правым ухом я увидел рваную рану, из которой сочилась кровь. Я сел рядом с Падильо и посмотрел на мужчину с пистолетом и угрями на носу.

— Пожалуйста, никаких глупостей, — предупредил он. — Не пытайтесь изображать героя.

— Никаких глупостей, — согласился я и выплюнул кусочек губчатой резины, болтающейся у меня во рту. Затем выковырял воск из носа. Тут уж было не до светских манер. Выплюнул я и другой кусок резины. Сорвал усы.

Мужчина с пистолетом с любопытством наблюдал за мной, но ничего не сказал. Я уже отметил, что сидели мы в «хамбере», автомобиле английского производства, с деревянными панелями, встроенными в спинки передних сидений, легко трансформирующихся в чайные столики. Или столики для коктейлей, если не хотелось чая. Модель эта изготавливалась на экспорт, потому что руль находился слева. Рядом с рулем я заметил переносную рацию в корпусе из серого металла. И поспорил сам с собой, что точно такой же рацией оснащен и зеленый «кадиллак». Я выглянул в заднее окно. Теперь в рощицу оттаскивали «шевроле». Кто-нибудь найдет его завтра, а может, через неделю. Высокий негр из Франкфурта предчувствовал, что больше не увидит своего железного коня, и нам следовало принять это к сведению. И не рваться в Бонн, а поехать с ним, выпить пива и поговорить о достоинствах автомобилей различных марок.