– Уходите? – восклицает Баджи Стедимен. – Все уходят?

– Миссис Стедимен, – произносит Плитплов, склоняясь над ее рукой. – Очень занимательный вечер, и мои комплименты вашему меню. Вы знаете, я предпринял много рисков, чтобы прийти, и, наверное, не прогадался.

– Мне тоже пора, – говорит Петворт. – Можно вызвать такси?

– Разумеется, я подвез бы вас, – замечает Плитплов, – но не хочу ехать в вашу сторону.

– Нет, Энгус, вы останетесь и поможете мне вымыть посуду, – объявляет Баджи.

– Вам совершенно не обязательно это делать, – вмешивается Плитплов. – Вы – жена дипломата.

– Как мило с вашей стороны предложить помощь, – отвечает Баджи.

– Я не предлагаю помощь, я гость, – говорит Плитплов, – но у вас есть для этого горничная.

– Я предпочитаю, чтобы она уходила пораньше. Хозяйке нужно немного приватности для маленьких шалостей. Энгус, гордость не возбраняет вам мыть посуду? А вас Феликс отвезет, когда доставит Магду домой.

– До свидания, мистер Петворт! – кричит мисс Пил от двери. – Я вам говорила, вечер будет потрясающий.

– Поосторожнее, старина! – кричит мистер Бленхейм.

Когда Петворт оглядывается, дипломатическая комната уже совершенно пуста, на столе поблескивают бокалы, со стен таращатся мексиканские маски.

– Вас не затруднит отнести часть посуды в кухню? – спрашивает Баджи. – Мне надо снять драгоценности и переодеться во что-нибудь более удобное.

В кухне кажется нарушением вежливости не надеть резиновые перчатки и не вымыть пару тарелок; за таким домашним делом и застает его Баджи несколько минут спустя, появившись в очень прозрачной ночной рубашке.

– Какую грустную историю рассказал этот смешной человечек. Надеюсь, вы не огорчились?

– Я не понял, куда он гнул, – отвечает Петворт, намыливая блюдце.

– Когда двое исстрадались, – говорит Баджи, оттаскивая его от мойки, – есть лишь один выход. Ты не мальчик, Энгус, ты человек искушенный, опытный. Это самый центр дома, думаю, телескопическим прицелам труднее сюда заглянуть. Ты хочешь на кухонном столе или на полу?

– Мне кажется, это не очень удачная мысль, – отвечает Петворт.

– Ты беспокоишься насчет Феликса? – спрашивает Баджи, – Не надо, у нас с ним договоренность. Он простит мне даже убийство.

– Я вообще-то о другом.

– Боишься, что я не предохраняюсь? Поверь, я не просто предохраняюсь, у меня дипломатический иммунитет.

– И не об этом.

– У тебя другие интересы? Меня они нисколько не касаются.

– Но это может быть опасно…

– Разумеется, опасно! Однако Англия ждет, дорогой. Положение гостя обязывает.

– Я вызову такси, – говорит Петворт.

– Ты не вызовешь такси, – отвечает Баджи. – Ты останешься здесь и покажешь себя в деле. Я только включу музыку, ты ведь говорил, что любишь Вагнера? Ты человек с тонким вкусом, уверена, тебе должно нравиться эротическое белье. Сейчас я тебе покажу.

Петворт стоит в кухне; из глубины квартиры доносятся низкие раскаты – Вагнер, этот метафизический дебошир, гремит на проигрывателе, а также, без сомнения, на магнитофонных лентах, кинопленке и на экранах, мерцающих в каком-то технологичном помещении неподалеку, где сидят сотрудники ХОГПо, низводя Петворта, добродетельного субъекта, до мимолетного образа.