– Мне всё никак не удается его увидеть, – замечает Стедимен. – Надеюсь, как-нибудь…

– Очень много политически сложности, – говорит госпожа Гоко. – Если он их переживет, то, думаю, снова выздрови.

– Точно Вордворт? – спрашивает мисс Мамориан, перехватывая Петворта удвери с надписью «Ж». – Не Вулворт? Я только немного продвинулась и еще не прочла ни одной книги.

– Да, Вордсворт, – отвечает Петворт и, толкнув дверь, входит в узкий мирок кафеля и рычащих труб.

Когда он снова выходит в коридор, там уже никого нет, только одинокая фигура стоит у стены, рассматривает плакат.

– Вы смешной за такой высокой кафедрой, – говорит писательница, оборачиваясь. – Как медвежонок Фонзи из «мап-петсов», знаете? Мистер Петвит, пойдемте на лестницу, для одной минутки.

За углом, на каменной лестнице, где стоят в нишах холодные статуи, Катя Принцип говорит:

– Как видите, я пришла. Конечно, это глупо. Но я вспомнила прошлый вечер и поняла, что хочу увидеть вас еще. Вы не сердитесь?

– Ничуть, – отвечает Петворт.

– Я хотела, чтобы мы поговорили, но, думаю, это невозможно. Вы скоро уезжаете из Слаки.

– Да, завтра.

– Вы будете обедать с этими людьми? – спрашивает писательница, прислоняясь к стене и глядя на Петворта.

– Обычно так бывает.

– Я хочу, чтобы вы поехали со мной, – говорит Принцип. – Хотите?

– Да, – отвечает Петворт.

– Понимаю, что это глупо.

– Да.

– Тогда пусть решит судьба, как в хорошей повести, – говорит Принцип. – Разумеется, если бы мы знали как, мы бы ей немножко помогли. Скажем так: попытаемся. Если нам посчастливится, будем знать, что мы – счастливая пара.

– Хорошо, – отвечает Петворт.

– Смотрите на меня, когда закончится лекция, – говорит Принцип. – Они меня не знают, но, может быть, я к вам подойду. Делайте, что скажу, я добрая волшебница. А теперь идите, они уже гадают, куда вы делись. И желайте, желайте, желайте, чтобы нам повезло. В моих книгах желания часто сбываются.

В коридоре по пути к кабинету госпожи Гоко стоит господин Пикнич в черных очках.

– Вас долго не было, – говорит он. – Мы вас ждали.

– Бренди, пийти быстри, – говорит госпожа Гоко, протягивая ему бокал. – Уже почти времи идти к студенти.

Поднявшись на кафедру, Петворт снова воодушевляется, говоря о вещах, которые так хорошо знает. Аудитория выглядит несколько иначе: слушателей примерно столько же, но прежние лица сменились новыми, светлые – смуглыми, женские – мужскими, гражданские – военными. Только в первом ряду все те же, за исключением одного новоприбывшего, который расположился с краю, спрятавшись за «Пъртыуу Популятууу»; впрочем, брюки в узкую полоску позволяют сделать кое-какие догадки; на последнем ряду по-прежнему си-Дят Стедимен и Катя Принцип.

– Думаю, мы позволи вопроси, – говорит госпожа Гоко после того, как Петворт садится и смолкает одобрительный стук. – А также критицизьми. Знаете, профессори Петворти, мы всегда критичніі, в соответствии с нашими революционни принципи.

Следует долгая пауза, потом несколько вопросов. Доцент с бородкой клинышком встает, чтобы на английском заклеймить английский язык как орудие капиталистического гнета; мисс Мамориан тоже встает и говорит, что образ мыслей неправильный; господин Пикнич замечает, что в лекции не раскрыта гегемония сил, определяющих процесс, о котором в ней говорилось.