Растерянный, дезориентированный Петворт смотрит на гротескный круг заинтригованных официальных лиц, и некоторые кажутся ему знакомыми. Если это неразбериха, то непонятно, сколько их еще впереди; он не верит глазам и чувствам. Люстры сверкают, и даже потолок – зеркальный: там Петворт стоит на голове. Подняв глаза, Петворт видит, что его обнимает что-то алое; чьи-то губы касаются его щеки.

– Энгус, милый, как замечательно! – восклицает Баджи Стедимен, в длинном бархатном платье, накидке и диадеме. – Вам нравится опера? Вы рады, что я тоже здесь?

– Ой, Баджи, – говорит Петворт.

– Петвурт, Петвурт, – качает головой Любиёва. – Еще дама! Я не думала, что такое возможно.

– Кто ваша очаровательная приятельница? – спрашивает Баджи. – Познакомьтесь с моим кавалером.

Вперед выступает лысый толстячок в поношенном смокинге, с сигарой в руке.

– О, профессорим Петворт и его переводчица! – восклицает он. – Очень строгая дама, ха, я так думаю.

– Добрый вечер, господин Танкич, – говорит Петворт.

– Феликс сегодня занят, – объясняет Баджи, – и я, стремясь в оперу, позволила другому меня увлечь.

Танкич игриво ухмыляется и приветственно поднимает сигару.

– Вы нас не выдадите? – говорит он. – Маленькое любовное свидание.

– И дорогой мистер Плитплов! – кричит Баджи. – Мой второй любимый гость!

– О, мы где-то встречались? – спрашивает Плитплов, украдкой пятясь в толпу.

– Только вчера вечером на моей попойке, – говорит Баджи. – Странно, как в опере всегда встречаешь знакомых.

– Кто это? – шепчет Любиёва. – Кто ваша приятельница?

– Шептаться невежливо, – говорит Баджи Стедимен. – Идемте в нашу ложу. Мы пьем шампанское.

– Не думаю, что нас там ждут, – отвечает Любиёва.

– В официальной ложе ждут всех. – Танкич приподнимает бархатную портьеру: за ней красный полумрак ложи и яркие

огни зрительного зала.-

– А потом мы едем в стрип-клуб, – говорит Баджи. – Ты должен поехать с нами, Энгус. Я бы хотела привести тебя туда и раздеть. О, познакомься с моими друзьями.

В полумраке ложи сидит, держась за руки, пара.

– Федер! – восклицает профессор Ром Рум, во фраке, с улыбкой привставая из темноты. – Вам нравится опер?

– А это… – начинает Баджи.

– Мы знакомы, – отвечает Петворт. Рядом сидит, не в батике, но в открытом просвечивающем платье, белокурая магическая реалистка, писательница Катя Принцип.

8 – ТУР.

I

Ранним солнечным утром следующего дня Петворт сидит среди папоротников в тихом вестибюле гостиницы «Слака» и ждет свою переводчицу. Приготовления к отъезду пока идут гладко. Колченогий швейцар вынес из тягостных просторов номера багаж: синий чемодан, старенький портфель с лекциями и потертый пакет, который по-прежнему зовет поздороваться с «Гуд-Байз» в Хитроу. Вещи Петворт торопливо и неаккуратно сложил еще до рассвета, потом съел завтрак – тот же, что вчера и позавчера, хотя заказывал нечто совершенно другое. Он забрал паспорт у синей космоплотовской девицы, сидящей под портретами Маркса и Банко в огромном вестибюле, и надежно спрятал в карман; подписал астрономический счет, который отправится в Мунъстратуу, цену его трех мучительных ночей.