Жирак раскрыл шкаф и достал из-под белья сверток в бумаге, перевязанный бечевкой. Когда он подавал его Ульфу, сверток выпал из его рук, грохнулся на пол, бумага порвалась и появились части ружья, покрытые мелкой серебряной чеканкой.

— Вы не поверите, но я сначала вовсе не хотел его убивать… Я хотел выстрелить мимо, чтобы Мудите поняла, насколько положение серьезно, и стала бы опасаться за жизнь фотографа… Ей бы пришлось прийти ко мне объясниться, и мы бы поладили… Димда о своем ружье, понятно, помалкивал бы… Я был готов на компромисс. Но когда я увидел его на мушке… До сих пор я его не ненавидел… Но когда увидел на мушке, все вдруг изменилось… У меня появилась власть над этим человеком, я мог позволить ему жить, а мог и не позволить… Вот он, там внизу, на дворе, а можно сделать так, что его и не будет… Есть, но не будет…

— Кто вам продал патроны?

— Не знаю. Не могу сказать. На Центральном рынке предложил какой-то незнакомый человек. Довольно давно уже, — ответил Жирак.

— Было бы лучше, если бы вы сказали правду, — спокойно посоветовал Арнис.

Ульф видел, что Жирак заколебался.

— Я уже сказал правду…

«С патронами он будет запираться долго, — подумал Ульф. — Почему? Какой ему смысл запираться? Видимо, не хочет выдать друга, который, сам того не сознавая, становится соучастником убийства».

Жирак вспомнил тот вечер, когда ушла Мудите, разговор с адвокатом и себя с пустыми ящиками для рассады в теплице. Нет, он не сможет вырвать ни одного стебелька! Пусть это делает кто-то другой, он не сможет! И тут ему пришла в голову абсурдная мысль, которая тогда показалась логичной; когда дом перейдет к родственникам Мудите, он снимет у них теплицу и сад.

Ему показалось, что разговор надо провести сейчас же, незамедлительно.

В каком-то помрачении явился он к будущим домовладельцам. В самом конце стола, лицом к двери, сидел Вилнис. Нагнувшись над тарелкой, он хлебал макаронный суп и с усмешкой поглядывал на гостя. Растрепанная жена его нянчила ребенка. Из какой-то дальней дали слышал Жирак голос тестя; он предлагал чаю, а когда Жирак отказался, сказал, чтобы он шел в комнату и посмотрел пока телевизор.

На экране серьезные мужчины разговаривали о весеннем севе. За дверью, в кухне, скреблась и лаяла злая такса. Окрики на нее совсем не действовали. И вдруг в углу у шкафа Жирак увидел ружье в дерматиновом чехле и рюкзак. Видимо, Вилнис собирался на охоту. Рюкзак был затянут неплотно, сверху виднелся патронташ коричневой кожи.

— Патроны мне дал брат Мудите. Я попросил, и он дал… — нахально солгал Жирак. И ложь эта укрывалась за мелкой, злой усмешкой. На очной ставке эта усмешка перешла в открытую улыбку. Чем темпераментнее Вилнис клялся, что ничего не давал Жираку, тем убедительнее Жирак утверждал противоположное. Экспертиза установила: некоторые патроны из патронташа Вилниса идентичны тем, которые были выстрелены по Димде. И младший брат Мудите со слезами молил, чтобы Жирак признался, что украл их, но зять упрямо настаивал на своих показаниях…

РАССКАЗ ВНЕ РАМОК СЛЕДСТВИЯ

Когда в дверь коротко позвонили, Паула в очередной раз воевала с раковиной: чуть ли не кипяток лился на ее красные руки, полные пасты для мытья, жесткая щетка оттирала эмаль до ослепительной белизны.

Сначала Паула решила, что и не подумает открывать, так как ей уже надоели стычки с дворничихой. «Вы здесь не прописаны! По какому такому праву вы здесь находитесь?»

Звонок повторился, Паула сполоснула руки и, вытирая их передником, пошла к двери.

На пороге стояла незнакомая красивая женщина.