Далее Щаденко в этом «Отчёте» пишет о том, что многие уволенные подали жалобы и им, Щаденко, была создана специальная Комиссия для рассмотрения всех этих жалоб. Итог работы Комиссии был таков: на 1 мая 1940 г. в РККА был возвращен 12 461 командир, причем из них возвращено 10 700 уволенных по политическим мотивам. А всего к 1 января 1941 г. было возвращено в армию почти 15 тысяч командиров, то есть почти половина. Арестованных осталось около 8 тысяч, приговорены к расстрелу около 70, расстреляно 17 — в основном самые высшие, например, трое из пяти маршалов.

Прав был Маркс, говоря: «Само собой разумеется, что рабочий класс для того, чтобы вообще быть в состоянии бороться, должен у себя дома организоваться как класс и что непосредственной ареной его борьбы является его же страна». В 20–50-е годы так и было. А потом… Но это уже другой разговор.

* * *

6. Война 1941–1945 гг.

В этом вопросе долго муссировались два момента: первый — Сталин к войне не готовился; второй — Сталин в первые дни войны растерялся. Оба эти момента ныне уже не «играют».

Во-первых, есть, по крайней мере, десятки документальных свидетельств, например, мемуарная книга маршала Жукова «Воспоминания и размышления», где приводятся абсолютно точные данные: такие, как, к примеру, ежегодный прирост всей промышленности и отдельно оборонной. Так вот, цифры уже для 1938 г. по этому показателю соответственно такие: 13 и 39%. А ассигнования на нужды обороны соответственно составляли в 1937 г. 12,7% от общих, а уже в 1938 г. — 26,4% (за год увеличились более чем в 2 раза). В 1940 г. на военные нужды СССР расходовал 15% национального дохода. Вы знаете, что 20% считаются критическими для экономики даже самой развитой промышленной страны. Если это не подготовка, то что такое подготовка?

Во-вторых, были опубликованы в 1990 г. в журнале «Известия ЦК КПСС» выдержки из «Журнала приемной Сталина» с 22 июня по 3 июля 1941 г.; из них явствует, что Сталин уже 22 июня с 6 утра (а на самом деле и раньше — совещание с членами Политбюро состоялось в 3 часа ночи) ежесуточно встречался с десятками людей, проводил множество заседаний и совещаний, принимал важнейшие решения, отдавал одно за другим распоряжения и приказы; затем взял на себя ряд новых обязанностей, не складывая прежних; наконец, остался в столице — Москве и 3 июля выступил по всесоюзному радио с конструктивной и полной веры в нашу победу речью. Если все это называется растерянностью и трусостью, то что же тогда называется мужеством и геройством?..

Сейчас в ходу еще две мысли: первая — Гитлер Сталина обманул; вторая — Сталин из-за своего упрямства не поднял войска по тревоге раньше 22 июня. С первой можно согласиться, только если считать, что Сталин договорился с Гитлером отравиться первым, а Гитлер его обманул и отравился первым сам. А может, обманом надо считать наши огромные потери? Но ведь Гитлер все-таки не потери нам хотел нанести — он хотел на 2/3 истребить и на 1/3 поработить нас! С другой стороны, когда это Россия имела малые потери? Ведь она, в отличие от западных держав, всегда имела серьезные битвы за собственное спасение: Куликово поле. Чудское озеро, Полтава, Бородино!

Главным поводом для того чтобы представить Сталина обманутым Гитлером, антисталинисты считают факт его упорного нежелания поднять войска по тревоге до нападения немцев 22 июня, несмотря на разведдонесения, требования и просьбы генералов, разведчиков, дипломатов и др. При этом антисталинисты так увлекаются приписыванием Сталину наивной доверчивости, что начисто забывают о своих прежних утверждениях по поводу сталинской сверхподозрительности, сверхмнительности, сверхнедоверчивости; правда, великий антисталинист А. Солженицын изрек, что «Сталин доверял только одному человеку на свете — Гитлеру, и тот его обманул»; но то, что сие изречение лишено просто-напросто здравого смысла, понятно даже самому великому тупому.