Улыбка тронула губы Анджелины, она была рада видеть их всех и улыбалась в ответ на их шутку и широкие приветливые улыбки, освещавшие лица мужчин.

— Это очень мило с вашей стороны, но…

— Если вы собираетесь отказаться, — сказал Густав, — то я советовал бы вам не торопиться. Если мы не привезем вас на бал, Рольф сам явится сюда за вами, покинув отцов города и их разряженных жен, всех этих политиков и старых вояк, которые жаждут поведать ему, как они шесть лет назад разбили здесь британцев.

— Он настроен несколько возбужденно, — добавил Освальд, спокойные манеры которого поразили Анджелину своей схожестью с обычным поведением его погибшего брата — близнеца.

— На свете мало найдется принцев королевской крови, которые выполняли бы свои светские обязанности с таким изяществом — и одновременно с таким отвращением, — объяснил Мейер. — Потом надо принять во внимание то обстоятельство, что дело, приведшее его в Новый Орлеан, не движется с мертвой точки, а еще этот оскорбительный возврат пригласительного билета…

— Это дело не моих рук, однако факт остается фактом, я не могу ехать с вами.

— Вы должны.

— Но у меня нет подходящего наряда для такого грандиозного бала!

Освальд выступил вперед и положил коробку, которую он держал в руках, на кровать.

— Принц Рольф предвидел такое обстоятельство. Это платье было заказано по вашим меркам несколько дней назад.

И так как Анджелина не двинулась с места, чтобы открыть коробку, Освальд быстро развязал бант и снял крышку. Внутри лежало платье из белого шелка, напоминавшего по своей тонкой выработке паутинку, ткань переливалась нежным золотистым отливом. Завышенная талия переходила в сильно декольтированный корсаж. Он был слегка украшен ручной вышивкой, а сзади поднимался тугой стоячий воротник. Плотная вышивка покрывала шлейф, утяжеляя его и создавая эффект роскошного веера, расходящегося сзади от высокого корсажа и ниспадавшего изящными складками на пол.

— Я… я не могу принять это.

— А если вы примете, — зло усмехнулась Мария, — мадам заставит вас пожалеть об этом.

Густав тряхнул служанку за плечо.

— Ты сама сейчас сильно пожалеешь, если вякнешь хотя бы еще один раз.

— Кто принуждает вас не появляться на балу? — спросил Мейер. — Мы вмиг разберемся со всяким, кто осмелится задержать вас.

— Не в этом дело, точнее…

— Тогда почему же вы медлите? Должен сказать, что ваше появление очень поможет Рольфу в моральном плане. Он бы никогда не сказал вам этого сам, вы прекрасно знаете, но ходят разговоры, что он увез вас силой из дома и нанес вам жесточайшее оскорбление. Когда же все увидят, что вы явились на бал и находитесь с принцем в дружеских отношениях, все примут эту историю за выдумку досужих сплетников.

Анджелина долго смотрела в серые глаза Мейера. В них отражалось глубокое сочувствие к ней и сожаление о том, что он вынужден был прибегнуть к столь щекотливому аргументу.

Видя, что она молчит, заговорил Густав своим раскатистым голосом.

— Он тоскует по вам, моя дорогая, и намерен во что бы то ни стало хотя бы увидеться с вами, если ему отказано во всем остальном. Вот все, что я могу сказать в двух словах.

— Эта женщина, раз уже она назвалась горничной вашей тети, уложит ваши волосы, — добавил Освальд, — внизу нас ждет карета, которая мигом домчит вас в миссию.

— Пожалуйста, не надо, — произнесла Анджелина, закрывая ладонью глаза, хотя даже она сама чувствовала неуверенность, звучавшую в ее голосе.

— Нам даны были указания не применять силу под страхом самого сурового наказания.