Анджелина, как могла, извиваясь всем телом, старалась снять свое платье, пока, наконец, не справилась с этой задачей. Она повесила роскошный наряд в убогий шкаф своей комнаты. Надев поношенную ночную рубашку, она вынула шпильки из волос прически и распустила волосы. Затем, взяв расческу, она провела по густому волнистому потоку, чувствуя облегчение от того, что наконец избавилась от давящей, причинявшей ей боль тяжести волос, зачесанных в высокую прическу. Когда волосы упали сплошной сияющей волной ей на плечи и спину, она загасила свечу и легла на свою узкую кровать.

Анджелина думала, что не уснет. Ее утомление было не физического плана, и о причинах и свойствах его Анджелина не могла судить. Несколько мгновений она лежала, уставясь в темноту, а потом забылась дремой.

Внезапно она очнулась. Продолжая лежать все также тихо и неподвижно, она огляделась кругом. Был поздний час, ночь стояла непроглядно темная: ни звезд, ни луны не было видно на небе.

Что разбудило ее, Анджелина не могла бы сказать, но нервы ее были напряжены до предела, возвещая об опасности. Постепенно до ее сознания дошло, что она находится не одна. Ощущение было острым и отчетливым.

У нее перехватило дыхание, чувства обострились до предела, она прислушивалась к малейшему звуку.

Ее вдруг охватило непреодолимое желание вскочить с постели и броситься бежать. Ее мышцы оцепенели, скованные судорогой. Казалось, время застыло. Где-то запел петух. Ветерок играл в густых зарослях вьющегося винограда во внутреннем дворике и сухие стебли издавали шуршащие звуки, колыхаясь на кирпичной стене. Анджелина облизала пересохшие губы.

— Тетя Берта?

— Нет, это не шаркающая ногами старая карга и не ночной вор. Это всего лишь я.

— Рольф!

Его голос звучал где-то рядом, здесь в комнате.

— Не говори только, что ты не рада моему приходу.

— Зачем… зачем ты пришел сюда?

Звучавшая в его голосе подспудная насмешка беспокоила ее. Анджелина села на кровати, пружины которой заскрипели под ней и откинула волосы за спину.

— Затем же, зачем нищий подходит к придорожной часовне в несбыточной надежде, — за благословением.

— Ты мог хотя бы постучать!

— Чтобы мне дали от ворот поворот. Нет, риск был слишком велик.

По его голосу Анджелина поняла, что он подошел ближе, хотя она не слышала ни намека на звуки движения. Дрожь пробежала по всему ее телу, и Анджелина должна была признаться себе, что дрожит от радостного возбуждения.

Сознание того, что он так легко может вызвать у нее желание, запросто манипулировать ее эмоциями, то терзать ее душу, отсылая домой, а потом вдруг являться непрошенно в ее комнату, когда ему вздумается, — наполнило ее яростью.

— Я даю тебе от ворот поворот сейчас, ты понял? — сказала она твердым голосом. — Мне все равно, кто ты, ты не имеешь права устраивать такое.

— Но я преодолел так много препятствий — перелез решетку забора, прокрался по гнилым ступеням мимо логова дракона. Не могу же я, достигнув своей цели, уйти без всякого вознаграждения?

В своей безграничной наглости он просто смеялся над ней. Без сомнения Рольф был совершенно пьян и готов уничтожить, развеяв по ветру, все те хорошие чувства, которые он внушил сегодня Анджелине своим достойным поведением и внимательным отношением к ней. И ради чего? Ради пустой прихоти? Пьяной шалости? Или, может быть, какого-то безрассудного пари? Дело не в причинах; но тот факт, что он хочет использовать ее для своей минутной забавы, наполнил душу Анджелины гневом.

— Ты должен уйти, — сказала она ровным голосом.

— Ты не хочешь оказать мне нежный прием, милая Анджелина? Не хочешь встретить меня сладкими поцелуями? Однажды, всего лишь однажды ты ласкала меня по своей воле без принуждения и домогательств с моей стороны.