— Я… понимаю.

— Если вы думаете, что я отказываю вам из-за вчерашних побоев, доставшихся на мою долю в знак наказания, то вы глубоко ошибаетесь. Теперь уже это принципиальный вопрос. Вчера я смог найти выход своему сочувствию к вам простым путем — минутной утратой бдительности. Подобное, конечно, не терпят и не приветствуют в свите Рольфа Рутенского, но и предательством не считают. А сегодня я отвечаю за вас головой, и вообще изменилась вся ситуация — на что, впрочем, и рассчитывал принц, оставляя меня сегодня с вами. Он, как правило, чертовски сообразителен.

— Так это очередное испытание для вас?

— Именно так.

— Неужели он всегда обращается со своими людьми подобным образом? — Кривая усмешка тронула распухшие от ссадин и синяков губы Мейера, причем его причудливый шрам, врезавшийся в щеку, выступил более отчетливо и контрастно.

— Мы его друзья. И к тому же члены воинского союза, небольшого, но сокрушительного по своей силе отряда, который может в каждый момент превратиться в костяк мощной армии, имеющей огромную ценность для любой страны, нуждающейся в подобной военной силе. В нашей жизни случались такие минуты, и они, я уверен, ждут нас и в будущем, — когда жизнь всех зависела от преданности каждого. Поэтому тот, кто проявляет слабость, становится опасен для остальных.

— Ваш образ жизни нельзя назвать удобным, — заметила она.

— Согласен. Именно поэтому люди, неспособные идти в ногу с Рольфом, не выдерживающие степени концентрации и меры преданности, требующихся от них, придя к нам, очень скоро уходят. Мы никого не держим. Но каждого из нас удерживает около него волнующее чувство полноты жизни и самореализации — возможности сделать в лучшем виде все, что бы он ни потребовал от каждого из нас.

— Значит, вы тоже восхищаетесь им, — заключила Анджелина, и в ее голосе послышалось неприкрытое удивление. — И это несмотря на то, что он учинил вам прошлым вечером.

— Им трудно не восхищаться, — ответил Мейер. Осушив свою чашку, он потянулся за кофейником, чтобы налить себе еще одну. Его замкнутое выражение лица не располагало к дальнейшему развитию этой темы.

Мейер придумал, чем занять Анджелину до вечера. Он открыл большой буфет, набитый стопками пожелтевших, истрепанных журналов, содержащих по большей части материалы, касающиеся вопросов земледелия и охоты, но среди них попадались и номера с образцами художественной прозы, причем эти издания сохранились значительно лучше. Среди журналов лежал зачитанный до дыр маленький томик «Руководства по Рыбной ловле» Волтона, за чтением которого хорошо было коротать время, поскольку практические советы рыбаку перемежались там мудрыми мыслями и философскими отступлениями.

Чуть позже, когда Анджелина призналась, что не хочет обращаться к Сейрусу со своими просьбами и распоряжениями, Мейер сам приказал слуге устроить для нее ванну. Сейрус принес воду, а затем подошел к стене рядом с камином, приподнял гобелен и исчез за ним. Через несколько минут он появился опять, неся медную лохань. Установив ее, он наполнил ванну водой. Когда Сейрус ушел, Анджелина отодвинула в сторону гобелен и обнаружила за ним дверь, ведущую в маленькую гардеробную комнату, о которой даже не подозревала. В комнате, больше похожей на чулан, валялся сломанный стул с изорванной обшивкой и торчащими наружу клочьями конского волоса, которым было набито сиденье. В углу было свалено несколько пар сильно изношенных сапог, а посредине стояла походная кровать с набитым соломой матрасом на веревочной сетке, возможно, она осталась с тех пор, когда здесь жило молодое поколение Делашезов, и на этой койке ночевал слуга, чтобы всегда быть под рукой. На одной стене высоко под потолком было расположено покрытое толстым слоем пыли окно; проникающий через него слабый рассеянный свет скупо освещал скудную неприветливую обстановку.