Глава 30

Оливия отшатнулась с надломленным криком.

Жениться? Ну конечно, он хочет жениться. Но только не на ней.

Дрожащей рукой она нащупала спинку крепкого тростникового стула. Только бы не упасть. Нет, ни за что. Это было бы слишком унизительно. Но колени ее подгибались, а туман перед глазами сгустился в серое марево. Комната расплылась, стены пустились в пляс, Оливия провалилась в черный туннель, ведущий в бездну.

Сквозь удушливый туман она услышала звон покатившейся кружки — ее выронил Джулиан. Затем стул, за который она цеплялась, с грохотом опрокинулся на каменный пол.

Оливия покачнулась, беспомощно хватая ртом воздух. Дыхание ее оборвалось, грудь сдавило железным обручем. По телу разлился холод. Смертельный холод.

— Оливия? Оливия, милая, все хорошо.

Смутно, словно сквозь сон, она почувствовала, как сильные руки Джулиана обхватили ее, подняли и понесли к дверям.

— Отпусти меня, — хрипло прошептала она.

Но Джулиан не обратил внимания на ее мольбу. А может быть, просто не слышал ее.

— Здесь наверняка есть гостиная, черт возьми. Я не желаю больше разговаривать в этой проклятой кухне.

Понемногу жизнь стала возвращаться к Оливии. Она вгляделась в мужественный профиль Джулиана. Его скулы обозначились четче — должно быть, он похудел. Горькие складки у рта подсказывали, что он почти не улыбался после разлуки с ней.

Он внес Оливию в гостиную.

— Ну вот, здесь намного лучше.

— Я в состоянии держаться на ногах, — без особой уверенности заявила Оливия.

— Нет. А то ты, чего доброго, снова упадешь в обморок. — Опустившись в кресло перед камином, Джулиан усадил Оливию к себе на колени.

— Так-то лучше, — мягко проворчал Эрит, зарывшись лицом в ее волосы. Оливия закрыла глаза, наслаждаясь близостью возлюбленного. Она сознавала, что счастье ее хрупко и обманчиво, но не находила в себе сил оторваться от Джулиана. Впервые за бесконечно долгие месяцы, проведенные в разлуке с ним, месяцы, наполненные горечью и тоской, она почувствовала себя счастливой.

— Не мучай меня, Джулиан, — взмолилась она срывающимся шепотом, — это слишком жестоко.

— Жестоко? Звучит чертовски забавно. Женщина, ты заставила меня провести четыре месяца в настоящем аду. — Руки Эрита сильнее обхватили ее. Это невольное движение сказало Оливии лучше всяких слов, как сильно Джулиан тосковал по ней.

Она не понимала, чего он хочет. Только что Джулиан признался, что нашел себе жену, и объявил об отъезде во Францию, а теперь с нежностью обнимает ее, не желая выпускать из своих объятий.

Вцепившись в ворот его рубашки, Оливия положила голову ему на плечо. Его сильные руки сжали ее еще крепче.

Глупая иллюзия.

Остатки здравомыслия подсказывали ей, что нужно проявить твердость и прогнать Эрита прочь. Этот мужчина не для нее. Нелепо надеяться, что он будет принадлежать ей. Граф должен вернуться к своей невесте.

Джулиан должен уйти.

Но только не сейчас. Боже, не сейчас.

Как трудно убедить себя, что Джулиан принадлежит другой женщине. Узы, соединившие их в те долгие страстные ночи на Йорк-стрит, казались Оливии такими же прочными, как прежде. И даже прочнее, ибо они прошли испытание разлукой и болью.

Пусть ее назовут безумной, но она верила, что Джулиан все еще ее любит.

Однако даже если это правда, что с того? Эриту известно ее условие. Оливия остро сознавала: она не отступит, — хотя отвергнуть Джулиана во второй раз, значит, обречь себя на вечное одиночество, горькое и мучительное.

Граф поднял голову, глаза его весело сверкнули.

— Ты пахнешь клубникой.