Может, бокал вина? Я могу позвать какого-нибудь слугу. Кажется, я только что видел благородного оленя с полным подносом.
Нил выдавил из себя улыбку, что было подвигом, если учитывать его страстное желание броситься на пол и разрыдаться. И вдруг он вспомнил что-то или, точнее, кого-то. Еще не все потеряно!
– Нет-нет. Все хорошо, правда. Но тут все идет к концу. Оставим на совести леди Стаффорд, что она превратила отличный дом в какой-то луг. Не вернуться ли нам в бальный зал? Я ведь еще не видел свою сестру, только сейчас это понял. Уверен, она отругает меня за такое пренебрежение. Но если я ей объясню, что общался со своим новым братом, она меня простит.
– Конечно, – сказал Бью, давая знак Нилу вернуться в зал и чувствуя некоторую жалость к парню, следовавшему его плану настолько точно, будто знал все его варианты. Бью глубоко вздохнул, вспомнив, как выглядела Розалинда, когда обнаружила проделки Нила на территории церкви св. Леонарда, и вся симпатия улетучилась. – Думаю, ее пора спасать. Когда я видел Розалинду в последний раз, она была в дальнем углу, возле двери в сад, и громко кричала в ухо барону.
– Барон Чамберс здесь? – спросил Нил, качая головой. Барона гораздо легче обратить в бегство, чем этого ирландского мужлана. Уж этот богатый ирландский мужлан, будь он проклят! – Я думал, он уже умер. Но не важно. Я спасу маленькую Розалинду от этого глухого, как пень, старца. Почему бы вам не принести нам всем что-нибудь выпить, как вы предлагали?
– Конечно, – согласился Бью, кланяясь, следуя урокам Уодроу, что так полагается, с одной стороны, а с другой стороны – боясь обнаружить торжествующий блеск в своих глазах. Пока его план осуществлялся чрезвычайно успешно. Теперь настало время ему отойти в сторону и, как обещал, позволить своей восхитительной жене нанести le coup de grace. – Пожалуйста, передайте моей жене, что я скоро присоединюсь к вам.
– Не спешите, не спешите, – махнул рукой Нил, который уже заметил свою сестру. Его все еще поражало, хоть и с опозданием, что эта женщина – настоящая красавица. Если бы он заметил это раньше, он привез бы ее в Лондон и устроил бы выгодный брак с каким-нибудь влюбленным поклонником, слишком увлеченным ею, чтобы заметить, что она, если ее спровоцировать, может быть упрямее осла.
Но откуда ему было это знать? Когда он посетил Уинчелси в последний раз, то увидел ее во дворе церкви св. Леонарда, где она проводила раскопки, одетая как настоящий бродяга, с грязью на лице, и лепетала что-то о раскопке «важных древностей» – а он гроша медного не дал бы ни за какое дело, которое нельзя повернуть в его пользу. Тот день, когда его, Нила Уинзлоу, увидели бы с лопатой в руках ради истории – или по любой другой причине – еще не наступил!
Нил прокладывал себе путь в переполненном зале, с удовлетворением наблюдая за тем, как барона уводят три высохших как пергамент старика (углубленных, очевидно, в обсуждение стратегии Веллингтона во время битвы при Ватерлоо или чего-нибудь такого же не важного), освобождая ему поле для чрезвычайно важного разговора с Розалиндой.
Увидев его (по правде сказать, она уже минут десять или больше нетерпеливо высматривала его, гадая, почему Бью задерживает его в салоне для азартных игр), Розалинда приветственно помахала ему.
– Как поживаешь, братец? Ешь достаточно овощей? Помню, что ты их не любил. А их есть необходимо, знаешь ли. Выглядишь ты не очень хорошо.
– Со мной все хорошо, Розалинда, – сдержанно ответил он, отметив про себя блеск бриллиантов у нее в ушах и на стройной шейке. Удастся ли ему выманить их у нее? – гадал он. Удастся ли ему сочинить трогательную историю и довести ее до слез и, что еще важнее, до желания спасти его? Это возможно, если считать ее вопрос насчет овощей проявлением участия. |