Турецкий возвратился в глубокой задумчивости. Итак, нездоровая активность в третьем вагоне ему все же не померещилась.

— Ты?.. — спросил он киллера, ткнув пальцем через плечо.

— Ага, я, — снова подтвердил Алексей. Только на сей раз без ухмылки. Говорил он тихо. Он вообще редко повышал голос.

— Он, он! — послышался хор голосов. — Ему орден дать надо! Вы хоть понимаете, что с нами без него было бы?

Какое-то мгновение Турецкий пристально смотрел Снегиреву в глаза. Аккуратнейший Олежка Золотарев, отставший от поезда явно с подачи злокозненной проводницы. Поездные грабители, выбравшие именно этот вагон… были ли они на самом деле грабителями? И, наконец, опаснейший в России наемный убийца, почему-то оказавшийся в том же самом купе… В общем, «ночью на кладбище бандиты отняли полмиллиона денег и пять золотых колец у случайно проходившей там пенсионерки». Не многовато ли совпадений?..

И как следовало квалифицировать расправу, учиненную Снегиревым? Как героические действия по защите чести и достоинства граждан? Или как преступную разборку между конкурирующими сторонами?..

Саша вздохнул и сказал человеку, полгода назад спасшему ему жизнь:

— Придется задержать. До выяснения.

А про себя подумал: «Что-то ведь будет. Если этот человек начнет сейчас воевать в вагоне, полном людей…»

Киллер воевать не стал. Он свел руки и медленно поднял их перед собой, протягивая Турецкому. Он сдавался.

Красивого кадра все же не получилось. Миша с Игорем в долю секунды сграбастали задержанного, шарахнули его мордой к стене («Ноги шире!» — и по лодыжке, по лодыжке окантовкой рубчатого ботинка!), заломили за спину руки. Пассажиры обалдело смотрели, как Игорь снимает с пояса наручники.

Когда они клацнули на запястьях, киллер вдруг судорожно дернулся всем телом. Он не собирался сопротивляться, но с жутко пробудившейся памятью оказалось нелегко совладать даже ему. Тринадцать лет назад, в далекой отсюда стране, он точно так же корчился в наручниках. Да еще с пулей, пробившей левое легкое. Тогда ему первым делом сломали обе руки. Для начала.

Все произошло очень быстро. Игорь с Мишей истолковали его судорогу как попытку побега и профессионально пресекли ее, повалив задержанного на колени и для доходчивости наградив парой крепких ударов по почкам. Турецкий, не ожидавший подобной распорядительности, запоздало открыл рот, чтобы вмешаться, но его опередили.

— Ах вы подонки! Что делаете! Хорошего человека мордуете!.. — взвилась тетка в халате и с размаху огрела Мишу своим небольшим, но тяжеленьким ридикюлем по стриженой голове, сбив на пол берет. Миша обернулся, и тетка невесомым перышком отлетела на руки моряку.

— Прекратить! — обретя наконец голос, рявкнул Турецкий. Почему-то он испытывал жгучий стыд. Подобного с ним давно уже не бывало. Игорь с Мишей вздернули Алексея на ноги. Турецкий подошел к нему и спросил как можно участливее: — Ты до Москвы ехал? Как ты попал в это купе?

Киллер молча посмотрел сквозь него и отвернулся.

— Тебя спрашивают! — сказал Игорь и концом дубинки ткнул его в ребра.

— Я сказал, прекратить! — с металлом в голосе повторил Саша.

Игорь и Миша переглянулись, не очень въезжая, чего бы это ради важняку так миндальничать с задержанным, мужиком явно особо опасным, да притом еще вредным, как горчичник.

Посланный Турецким омоновец, порывшись в купе, вынес наружу кожаную поясную сумочку и красный рюкзак.