– Так и сделаю.

Вытащив бумажник, Атертон извлек две хрустящие, неизмятые бумажки по одному доллару, затем подсунул их уголками под пустую тарелку. – Я пошел. Надо показаться на ярмарке.

Кэм посмотрел, как он вышел на улицу, обменялся приветствиями с несколькими прохожими и пошел вниз по Мэйн.

Остаток дня Кэм провел за бумагами и обычным патрулированием. Но перед заходом он снова отправился на кладбище. Около получаса он там стоял, всматриваясь в пустую, маленькую могилу.

Карли Джеймисон было пятнадцать лет, и она ненавидела весь свет. Первым объектом ее отвращения были родители. Они не понимали, что значит быть молодым. Они были такие скучные, живя в дурацком доме в дурацком Харрисбурге, штат Пенсильвания. «Старички Мардж и Фред», – подумала она, фыркнув, поправляя рюкзак и шагая задом наперед, небрежно выставив руку с поднятым большим пальцем, вдоль обочины Южного Шоссе номер 15.

Почему ты не носишь красивые вещи, как сестра? Почему ты не учишься и не получаешь хорошие оценки, как сестра? Почему ты не убираешь в комнате, как сестра?

К черту! К черту! К черту!

Сестру она тоже ненавидела, идеальная Дженифер с ее святошеским отношением к жизни и детской одеждой. Дженифер была отличницей, уезжавшей в вонючий Гарвард на вонючую стипендию, учиться вонючей медицине.

Ее высокие кроссовки «Конверсн» хрустели по гравию, а она шла и представляла себе куклу со светлыми волосами, идеальными прядями, облегавшими идеальное сердцеобразное лицо. Детские голубые глаза смотрели моргая, и на пухлом, умильном ротике играла улыбка превосходства.

– Привет, меня зовут Дженифер, – скажет кукла, стоит дернуть ее за веревку. – Я идеал. Я делаю все, что мне говорят, и делаю это отлично.

Затем Карли представила, как она сбрасывает куклу с высокого здания и наблюдает за тем, как ее идеальное лицо разбивается вдребезги об асфальт.

Черт, ей не хотелось быть такой, как Дженифер. Порывшись в кармане облегающих джине, она извлекла смятую пачку «Мальборо». «Одна сигарета осталась», – с отвращением подумала она. Ну что же, у нее с собой сто пятьдесят долларов и где-нибудь по дороге должен быть магазин.

Она прикурила сигарету одноразовой красной зажигалкой «Бик» – она даже расписывалась красным цветом – запихнула зажигалку обратно в карман и беззаботно отбросила в сторону пустую пачку. Она провожала равнодушным взглядом проносившиеся мимо нее машины. Пока что ей везло с попутными машинами, а поскольку день был безоблачный и приятно свежий, то она была не прочь пройтись.

Она будет добираться на попутках до самой Флориды, до Форт Лодердэйл, куда ее вонючие родители запретили ей поехать на весенние каникулы. Она слишком маленькая. Она всегда, в зависимости от настроения родителей, для чего угодно, была или слишком маленькая или слишком взрослая.

«Бог ты мой, они ничего не знают», – подумала она, качая головой так, что ее растрепанные рыжие волосы упали на лицо. Три сережки в ее левом ухе яростно затряслись.

На ней была надета хлопчатая куртка, почти целиком покрытая значками и булавками и красная майка с изображением группы «Бон Джови» на всю грудь.

Ее облегающие джинсы были на свободный манер разрезаны на коленках. На одной руке плясал десяток тонких браслетов. На другой красовались две пары часов «Суотч».

Она была ростом пять футов четыре дюйма и весила сто десять фунтов. Карли гордилась своим телом, которое действительно стало расцветать год назад. Ей нравилось демонстрировать его в облегающей одежде, что заставляло негодовать и злиться ее родителей. Но ей это доставляло удовольствие.