|
Я обязан Пайпер своим браком – именно они с Робом познакомили меня с Шарлоттой. Но в то же время порой Пайпер слишком… много. Она умная, всегда при своем мнении и в большинстве случаев права, что даже раздражает. В основном мы с твоей матерью ссорились из за тех мелочей, которые посеяла в ее голове Пайпер. Но если той подходит такая самоуверенная, дерзкая манера, то твоя мать выглядит нелепо – она как ребенок, играющий в мамином гардеробе. Твоя мать тихая и загадочная; сильные ее стороны не бросаются сразу в глаза, а раскрываются постепенно. Войдя в комнату, сразу заметишь Пайпер, блондинку с короткой, как у парня, стрижкой, бесконечно длинными ногами и широкой улыбкой, но именно о Шарлотте будешь еще долго вспоминать после ухода. Однако эта напористость, которая меня в Пайпер утомляет, помогла нам освободиться из под ареста в Лейк Буэна Виста. Во вселенском масштабе я должен ее благодарить.
Внезапно открылась дверь, и я увидел Шарлотту, такую бледную и измученную, с коричневыми кудряшками, которые выбивались из стянутого резинкой хвоста. Жена разносила в пух и прах сопровождавшего ее офицера: – Если Амелия не вернется сюда, когда я досчитаю до десяти, то я… Боже, я так люблю твою мать! Когда дело касается серьезных вопросов, мы с ней мыслим одинаково. Заметив меня, она замолчала. – Шон! – выкрикнула Шарлотта и бросилась в мои объятия. Вряд ли я смогу объяснить тебе, что значит найти кусочек самого себя, в котором заключена твоя сила. Вот что значит для меня Шарлотта. Она миниатюрного телосложения, пять футов два дюйма ростом, но под изящными изгибами, которые все пытается подчеркнуть, потому что не может похвастаться четвертым размером, как у Пайпер, скрываются упругие мускулы, окрепшие за годы работы с тестом в роли кондитера, а позже с тобой и всем необходимым тебе оборудованием. – Как ты, милая? – буркнул я поверх ее волос. От нее пахло яблоками и лосьоном от загара. Она заставила всех нас натереться им перед поездкой в аэропорт Орландо. «На всякий случай», – сказала Шарлотта. Она не ответила, лишь молча кивнула, уткнувшись в мою грудь. В дверях раздался визг, и мы увидели мчавшуюся к нам Амелию. – Я забыла, – плакала она. – Мам, я забыла взять справку от доктора. Простите меня, простите! – Никто из нас не виноват. – Я присел на колено и смахнул ее слезы. – Давайте выбираться отсюда. Офицер в приемной предложил довезти нас до больницы на внедорожнике, но я попросил вызвать для нас такси. Мне хотелось, чтобы они испытывали угрызения совести, а не пытались загладить вину. Когда такси остановилось перед входом в полицейский участок, мы втроем, словно единый отряд, двинулись к двери. Я усадил внутрь Шарлотту и Амелию, потом устроился сам. – В больницу! – велел я водителю, закрыв глаза и откинувшись на сиденье. – Слава богу! – сказала твоя мать. – Слава богу, что все это закончилось! Я не открыл глаз. – Это не закончилось, – проговорил я. – Кто то обязан понести наказание.
Шарлотта
Не стоит даже говорить, что поездка домой не была такой уж приятной. На тебя надели «ортопедические штаны» – изощренный пыточный инструмент, придуманный докторами. Раковина из гипса, которая покрывала тебя от колен до ребер. Ты находилась в полусогнутом состоянии, необходимом для сращивания костей. Из за этих «штанов» твои ноги были широко расставлены, чтобы правильно срослись тазобедренные кости. Вот что нам сказали: 1. Ты будешь носить «ортопедические штаны» четыре месяца. 2. Потом гипс разрежут пополам, и ты несколько недель просидишь в нем, как устрица на половинке раковины, восстанавливая мышцы живота, чтобы вновь иметь возможность выпрямить спину. |
