— Нет еще. Но у меня есть описание. — Бастиан взял со стола несколько бумаг. — «Нож, который принято называть охотничьим, выпущен фирмой „Фортсман“ в Орегоне. Об этом говорит марка фирмы на ноже. Длина лезвия около шести дюймов, резиновая ручка в черную и белую полоску, на ручке отпечатки пальцев». Описание точное? Могу добавить, что у ножа широкое, заостренное на конце лезвие.

— Я видел только ручку. Но если у ножа широкое, заостренное лезвие, можно предположить, что именно им убили и Кэрол!

— То же самое я сказал в Лос-Анджелесе. Они высылают мне нож для идентификации.

— Это я и собирался вам предложить.

Бастиан наклонился вперед, тяжело опираясь ладонями на крышку стола, заваленного бумагами.

— Вы думаете, что его убил кто-то из жителей нашего города?

— Это достойная рассмотрения мысль.

— Но почему? Из-за его доли денег?

— Этого не может быть. В то время как Харлей выехал из Лос-Анджелеса, у него не оставалось ничего. Я разговаривал с мошенником, обчистившим его.

— Удивительно, что Харлей его не застрелил.

— Наверное, вокруг хватало профессиональных убийц, а Харлей всего лишь любитель.

— Тогда почему? — Бастиан поднял брови. — Почему убили Харлея, если деньги тут ни при чем?

— Не думаю, что нам удастся узнать об этом раньше, чем мы найдем убийцу.

— У вас есть какие-нибудь подозрения?

— Нет. А у вас?

— У меня вертятся кое-какие мысли на этот счет, но я воздержусь высказывать их вслух.

— Потому что я работаю на Хиллмана?

— Этого я не говорил. — Он прикрыл глаза и переменил тему разговора: — О вас спрашивал человек по имени Роберт Браун, отец убитой. Он в гостинице «Сити».

— Я зайду к нему завтра. Вы вежливо с ним обошлись, а?

— Я со всеми обхожусь вежливо. Несколько минут назад мне звонил Гарольд Харлей. Он очень тяжело воспринял смерть брата.

— Он уехал домой в Лонг-Бич?

— Да. Но он в любое время готов быть в распоряжении суда, если кто-то возбудит дело.

Он еще раз упрекнул меня в смерти Отто Сайпа, и на этом я откланялся.

По дороге в Лос-Анджелес я сделал крюк и заехал на станцию обслуживания Дали. Бен, с повязкой на голове, возился около насоса. Когда он увидел меня, то вошел в свою конторку и больше оттуда не показывался. Потом из конторки появился мальчик лет десяти, внешне точная копия отца. Он очень недружелюбно спросил, чем может быть мне полезен.

— Я хотел бы одну минуту поговорить с мистером Дали.

— Извините, но папа не хочет разговаривать с вами, он очень расстроен утренним происшествием.

— Но мне нужно показать ему одну фотографию. Может быть, он узнает изображенного там человека?

Мальчик вошел в конторку, плотно закрыв за собой дверь. Возвышавшаяся по ту сторону шоссе «Барселона» напоминала сейчас, в солнечных лучах, памятник вымершей цивилизации. У отеля я увидел несколько полицейских машин и человека в форме, который сдерживал толпу зевак.

Сын Бена Дали вышел из конторки.

— Папа сказал, что не хочет больше смотреть ни на какие ваши фотографии. Он говорит, что вы и ваши фотографии принесли ему несчастье.

— Передай ему, что я прошу прощения.

Мальчик торжественно поклонился и отправился выполнять свою роль посла. Но больше ни он, ни его отец так и не показались.

Я предоставил Дали самому себе.

Офис доктора Вайнтрауба я нашел в новых медицинских корпусах в Уилшире, около больницы «Ливанские кедры».