— Каковы потери, Илья Василии?

— Страшно сказать. Не спрашивай. Министр в бешенстве. Нашими вливаниями ситуацию не спасешь. Туда надо три армии направить, а не цедить кисель через марлю.

— И в чем загвоздка?

— Внутренний конфликт. Ограниченный контингент. Тебе это выражение знакомо. Разоружение бандформирований не требует глобальной мобилизации.

— Список твой — полная туфта. При таких условиях нужен костяк профессионалов, а не лопухов.

— Где их взять? Одни профессионалы уже проиграли афганскую кампанию. Нынешний состав сформирован из салаг. Все, чему их учили, так это дачи строить генералам. Кирпичи таскать они умеют.

Некрасов ничего не ответил. Он отправлял своих людей на верную смерть и отлично понимал это. Мог спасти жизнь десятку из них, но взамен погубить других. Численность состава оставалась неизменной. И его предупредили об этом.

Жаль Капитанскую дочку. Но о ней он сам позаботится. Завидовал Некрасов полковнику Миронову. Редкое для него чувство, обычно все завидовали ему.

Настроение было испорчено. К вечеру он окончательно сник. Воспользовавшись выданными ему ключами, он без предупреждения приехал к Василисе с букетом полевых цветов и бутылкой коньяка. Хотел сделать сюрприз, но сюрприз поджидал его.

Дверь спальни была приоткрытой. Василиса лежала в ней не одна. В такое трудно поверить. Женщины никогда не изменяли ему. Или он чего-то не понимал. Излишняя самоуверенность ни к чему хорошему не приводит.

Его невеста занималась любовью с женщиной. Генерал потерял дар речи. Нет, скандала он не устроил. Просто тихо ушел и остался незамеченным. Цветы выбросил в урну, а коньяк выпил один у себя дома, тупо глядя в окно. Полнолуние — плохое время.

10

Похоронки приходили одна за другой. Следом шел груз «200», пышные похороны, троекратные залпы и слезы вдов и детей. На многие ритуалы генералу Некрасову приходилось ездить как представителю командования, читать прощальные слова без бумажки. Стандартный текст он знал уже наизусть. Сколько можно повторяться.

Хоронили одного из злосчастного списка, подписанного им месяц назад. Полковнику Райкову не исполнилось и тридцати пяти. Перспективный был парень, головастый, а главное, образованный. Он входил в ту самую пятерку неблагонадежных, переданных академику как представляющих определенную опасность в случае расследования пропажи единиц вооружения с индексом 1734 А.

Из пятерых погибли уже трое. Гришу Миронова Бог пока миловал. Сказывался афганский опыт. Авось пронесет, во что трудно поверить. Похоже, в Чечне ребята завязли надолго. На мировую амбициозные политиканы не пойдут, полумеры ни к чему не приводят. Идет истребление нации, гибнут желторотые птенцы, а с ними достойные офицеры, неспособные в одиночку сопротивляться напористому, хитрому врагу, ведущему диверсионную войну.

— Вы пойдете на поминки, генерал?

Некрасов обернулся. Перед ним стоял солидный мужчина лет пятидесяти пяти. Судя по выправке, бывший военный.

Некрасов не ходил на поминки. Он приезжал только на кладбище и после стандартных соболезнований сразу уезжал. При его занятости на мелочи не хватало времени.

— Вдова вас об этом просит.

Генерал глянул в толпу. Женщина в черном поразила его своей красотой. Не женщина — девушка. Ей не более двадцати шести лет. Удивительные черты лица, потрясающая фигура, рост, глаза. Горе ее не испортило, а черный цвет был к лицу. Для такой можно сделать исключение.

— Да, конечно. Я не могу отказывать родственникам в такие минуты. А вы, позвольте спросить, кем доводитесь покойному?

— Отец. Генерал-полковник в отставке Райков.

— Извините, сразу не сообразил.