— Но ведь это ужасно! — воскликнула невольно Тамара. — Боже, неужели он не понимает, что даже страдание делает человека богаче! — Взволнованная, она старалась точнее выразить то, что давно осознала. — Я не могу точно объяснить, но ведь чувствовать себя частью этого мира, частью его напряженной жизни — это и означает жить! И независимо от того, счастливы мы или несчастны, жизнь каждого бесценна!

Отец Донахью улыбнулся.

— Я понимаю, о чем ты говоришь, Тамара, — кивнул он. — Надо выстрадать мир и счастье. Не испытав одного, мы никогда не познаем другого!

— Правильно! — Тамара вздохнула и нетерпеливо извлекла свои сигареты. — И неужели вы не сумели внушить это Россу?

— Нет, боюсь, что нет. И все же я желаю тебе удачи! Непонятно только, почему она обратилась к тебе.

— Ну, я полагаю, потому, что я здесь новый человек, — смущенно предположила Тамара.

— Человек, которого Росс хотел бы забыть! — тихо пробормотал отец Донахью.

Тамара была поражена:

— Но почему? Почему?

— А ты разве не знаешь?

— Если бы знала, я не стала бы спрашивать. — Тамара решительно поднялась из-за стола. — Почему все обращаются со мной, как с человеком, способным читать чужие мысли? Откуда мне знать, почему я — последний человек, на чью помощь может рассчитывать Бриджит Фалкон? Росс ненавидит меня, я вижу это, но почему — я не знаю. Скорее я должна была бы ненавидеть его!

Отец Донахью нахмурился:

— Почему же это? Право, разве ты не добилась всего, чего хотела? Успеха, признания, любви благородного человека, готового стать твоим мужем? Да-да, Бен сказал мне, что вы собираетесь пожениться.

Тамара обернулась:

— И вы думаете, что я ради всего этого уехала из Фалкон-Уэрри? В надежде сделать карьеру?

Отец Донахью пожал плечами:

— Все знают, что твой отец тоже был художником, пусть неважным. Когда он вернулся за тобой, ты ведь могла с ним и не ехать, если бы не захотела.

Тамара открыла рот.

— Хорошо. А что мне оставалось делать? — спросила она, от волнения внезапно заговорив с ирландским акцентом.

Отец Донахью снова пожал плечами:

— Люди думали, что ты и Росс…

Тамара почувствовала, как краска сходит с ее лица.

— О да! Я и Росс, — пробормотала она, — вернее, Росс и Вирджиния!

— Но Росс никогда не любил Вирджинию! — твердо произнес отец Донахью.

Тамара разгневанно взглянула на него, на минуту забыв о том, кто он.

— Тогда ему не следовало жениться на ней, отец. Вернее, доводить дело до того, что он уже не мог отказаться от этого!

Отец Донахью беспокойно сжал свои руки, и Тамара осеклась, почувствовав ужасный стыд. Она не имеет права перекладывать на него, священника, свои переживания!

— Простите меня, отец! — сказала она смущенно.

В этот момент раздался стук в дверь. Она застыла на месте. Но это оказался всего лишь Патрик О’Хара, который пришел спросить, не пора ли косить траву рядом с церковным двором.

Тамара взяла плащ и вышла на воздух. Такого теплого дня еще не было. Невольно чувство легкости и радости жизни переполнило ее.

Тамара пересекла двор и направилась к гавани, улыбаясь встречным людям и изредка останавливаясь, чтобы поговорить со знакомыми. Море было чистым и прозрачно-голубым, в высоком ясном небе плыли легкие облака.