|
Приоткрыл створку пошире, вдохнул влажный ночной воздух. Разве шел дождь? Во сне он не слышал. Во сне он не услышал бы даже выстрела – лицо того человека парализовало его, лишало воли, эти зрачки прикалывали его к постели, как насекомое – булавками к картону. Да человек ли ему снился? «Мне снились неприятные сны, но этот… Никакого сравнения! Самое худшее, что я чувствую себя не совсем во сне. Мне кажется, что он дышит – тяжело, редко, будто копит силы для чего-то. Я почти чувствую жар его тела. Мне кажется, если взять его руку, она будет горячей и влажной. Так сны не снятся! Нет никакого действия, он ничего не говорит, просто смотрит, но прямо на меня, и мне от этого так тяжело!»
– Мне кажется, ты что-то скрываешь. – Голос Марфы снова зазвучал резко. Дима обернулся. – Скрываю. Хотел бы с тобой поделиться, но не могу. Теперь опешила она. – Ты признаешься? – Да. И повторяю – очень хочу все рассказать. Но не имею права. Я дал слово молчать. – Кому?! – Люде. Марфа пристально сощурилась, потом широко раскрыла глаза: – Ты разыгрываешь меня, нет? Человек пропал, а ты держишь какое-то слово? Это что-то важное? Что-то про нее? – Это очень важно, но не знаю, имеет ли это отношение к ее исчезновению. Если да… Если ее украли из-за этого… Тогда я точно могу сказать, что это сделал не сексуальный маньяк. Тут замешаны большие деньги. – Деньги у нее? – Марфа быстро подошла к нему вплотную, оглянулась через плечо, будто кто-то мог их подслушать: – Ты с ума сошел? Откуда? Я поняла, что свою долю за дом она внесла, продав дачу. Больше денег у нее не было и взять неоткуда. – Я говорю о больших, об очень больших деньгах, – внушительно повторил он. – Она хотела ими завладеть. И это не воровство, не бойся. Они бы принадлежали нам по закону. Больше ничего не скажу. – С ума сойти. – Она пристально смотрела на него, пытаясь поймать Димин взгляд. Он же прятал глаза. Ему было как-то неловко стоять так близко к ней – Марфа почти касалась его грудью. – Что ты называешь очень большими деньгами?
Глава 4
Утро Первого мая выдалось не по-весеннему студеным – столбик термометра не дополз и до пяти градусов. Небо было ясным, но каким-то неприветливым, словно оно тоже рассчитывало на лучшую погоду и тоже зябло, как и люди. – Я совсем не ощущаю праздника, – призналась мать Димы своей лучшей подруге, искавшей в записной книжке нужную страничку. – А раньше Первое мая… – Нашла что вспомнить! – фыркнула та, выдохнув резкое облачко пара. – Околеешь, пока колонна двинется, а потом все напьются. А иногда еще и субботник. Изуверство какое-то… Стоп, вот она. Я ее ищу на букву «Г» – «Гадалка», а она на букву «Л» – «Ленорман». Она на этих картах гадает. – Что-то не знаю, идти ли, – замялась было мать Димы, но ее слабое сопротивление было отметено. Ирма набрала номер квартиры на домофоне, напомнила о своем визите, и подруги вошли в подъезд. Мать Димы утешала себя тем, что гадалка брала за сеанс недорого, да еще тем, что муж ничего не знал об этой дикой затее – узнать судьбу Люды с помощью карт. Уж он бы ей припомнил и ее высшее техническое образование, и кандидатскую диссертацию, и ее же собственные насмешки над колдунами и прорицателями, которых развелось явно больше, чем нужно… Ему она просто сказала, что идет к подруге – он только кивнул, привыкнув, что Ирма отнимает у его супруги значительную часть времени, особенно с тех пор, как обе подруги вышли на пенсию. |
