|
Фотографией любимой и потерянной им женщины. Не постоянно, а лишь время от времени он стимулировал себя этой фотографией. И тогда вместо Натали (Веры, Марины, Клавы) он спал с нею, он любил ее, он обладал ею, своей единственной и потерянной женщиной. И тогда снова он не знал покоя и снова превращался в первоклассного любовника. Что это — обрыв коммуникаций? Невозможность нормального человеческого общения? Виктор не хотел об этом думать, он только знал, что это так. С Натали он продержался еще долго — две недели. И лишь только в их предпоследнюю встречу в гостиничном номере он незаметно укрепил на туалетном столике, стоявшем у изголовья кровати, эту фотографию. Переспав таким образом с ними обеими, Виктор понял, что теперь минимум еще недели на две может о фотографии забыть. Только ему вовсе не нравилась мысль забывать об этой фотографии. Правда, он очень был бы благодарен человеку, который помог бы ему это сделать.
А потом и случилась эта неожиданность. Сюрприз. Очень-очень крупная сумма.
* * * Виктор снова связался с Зелимханом Бажаевым, выразил ему сочувствие в связи с гибелью курьеров и потерей такой крупной суммы валютных облигаций. — Она была даже несколько крупнее, — проговорил тогда Зелимхан. — Что ты имеешь в виду? — удивился Виктор. — Мы хотели, чтобы ты приобрел нам кое-что сверх оговоренного, но теперь уже поздно сожалеть об этом. Их кто-то подставил, кто-то знал все детали, Виктор… — Вполне возможно, что так. Поэтому я и предлагал вам в этом деле полностью положиться на меня. А вы решили действовать параллельно. И вот результат. А так бы вся ответственность лежала целиком на мне. — Что ж, если это наша ошибка, мы за нее уже заплатили сполна, — проговорил Зелимхан, — но только если наша… Виктор пропустил последнюю фразу мимо ушей и, выражая лишь озабоченность делового человека, поинтересовался: — Это все очень печально, то, что произошло. Но мы деловые люди. И клиенты ждут. Будем ли мы продолжать контакт? — Может быть. Не я один принимаю решения. Тем более после того, что случилось. — Я еще раз повторяю, что это весьма печально. Но ни я, ни мои клиенты не виноваты в том, что произошло, а партия товара готова. Это бизнес. Мои клиенты несут потери, но ни я, ни они не виноваты в создавшихся обстоятельствах. — Надеюсь, что так. Сильно надеюсь. — Что это значит? — То, что я сказал, — сильно надеюсь, что вы не виноваты… — Вы что, Зелимхан, подозреваете меня или моих клиентов? — Мы проведем свое расследование. По своим каналам. — Зачем нам это? Уничтожать собственный бизнес?! Бумаги ваши, и, где бы они ни всплыли, вы это отследите… Нелепо. — При условии, что это частный бизнес. А не государственный. — А вот это вы сможете проверить. Как было сказано — «по своим каналам». Мои клиенты подготовили партию товара, и, когда вы закончите со своими подозрениями, было бы неплохо решить, что со всем этим делать. — Хорошо. Мы обязательно с вами свяжемся. Так, сумма больше… Что же это он имеет в виду? И хорошо, что деньги еще не ушли… Виктор открыл тяжелый дорожный кейс для путешествий и начал медленно пересчитывать сумму, на которую были выписаны облигации. Она должна была быть очень крупной и совершенно конкретной, именно эту сумму ждали в Москве. Потом Виктор закрыл кейс. Сюрприз… Он тяжело выдохнул и вдруг вспомнил, что даже не проверил, закрыты ли двери. Ценных бумаг в кейсе было больше. Видимо, что-то изменилось в последний момент, поэтому они и устроили всю эту историю с курьерами. |
