|
Они купили в подарок этот мотоцикл, огромный электрический мотоцикл, который пришлось завозить домой. Муж был очень интеллигентным человеком, он имел свой бизнес, и за последний год они очень разбогатели — сильно поднялись, как принято говорить. Я не знаю, был ли бизнес криминальным, но в тот год, и даже еще и сейчас все, что стоило дороже килограмма колбасы, могло быть криминальным. Знаю только, что это было связано с экспортом сырья, и муж, выпускник университета, выдумывал какие-то удачные схемы… Да уж, удачные… Ну так вот. В тот день нам пришлось завозить этот мотоцикл. Убийцы ждали у подъезда. Это было заказное убийство и, наверное, рано или поздно оно бы произошло. А может быть, и нет… Но малыш уверен, что это связано с его мотоциклом…
— Видите, вы тоже говорите: «А может быть, и нет». — А что мне остается говорить?! — Вы в какой-нибудь форме высказывали это ваше сыну? Не молчите! Да или нет? — Ну конечно же, нет! — Но он мог чувствовать это по изменившемуся отношению? Вы могли отдалиться от сына? — Нет… Мое отношение не изменилось… Нет, доктор… мы стали только ближе друг к другу. — Извините. Продолжайте. — Наша машина называлась «вольво». Малыш попросился сидеть на «мамином месте» — это рядом с мужем, рядом с водителем. Обычно мы возили его в детском кресле на заднем сиденье, но понимаете… День рождения. Ох… — Понимаю. Успокойтесь. — Так вот. Как только мы подъехали к подъезду… к нам подошли два человека. У мужа… словом, было открыто ветровое стекло, он очень много курил. Вот… хм, они как раз разговаривали с сыном о ружье. Мы еще купили ему в подарок ружье. Они смеялись, и муж — он был историк по образованию… я имею в виду — настоящий историк, а не то, что вы подумали… — Я понимаю вас. — Муж рассказывал сыну о Лабиринте, и о Минотавре, и о нити Ариадны… — А ружье? — Да, ружье… Это была его последняя фраза — в Лабиринт нельзя ходить без ружья… Понимаете, он имел в виду не конкретное ружье… Он вообще приучал сына мыслить более широко и объяснял, что в этой истории таким ружьем была нить Ариадны, разматывающийся клубок, знающий выход из Лабиринта. Он не имел в виду конкретное ружье… — Понимаю. А каким было ружье? — Ну при чем здесь… Ну хорошо… Обычная детская двустволка. Пневматическое ружье, фирменное, стреляет разноцветными шариками. Оно и сейчас у нас. Сын его обожает. И часто закрывается у себя в комнате, кладет ружье на колени и может просидеть так несколько часов. Он очень тоскует по отцу. И мне страшно в такие минуты. — Да… — «В Лабиринт без ружья не ходят» — это была его последняя фраза… Они подошли к нашей машине и сразу же начали стрелять… Мой крик, крик сына и этот кошмарный запах… — Успокойтесь. Выпейте воды. — Я думала, что сойду с ума. И кровь… Мальчик потом очень долго не разговаривал. Я не могу рассказывать детали… — Нет необходимости. — Я чувствовала, что постепенно схожу с ума. Понимаете, следствие ничего не дало, разрабатывалось несколько версий, от конкурентов до каких-то криминальных авторитетов, рэкета… Какие-то Архипчики, Лютые, еще кто-то… А мне казалось, что я просто возьму пистолет и пойду убивать этих Архипчиков, Лютых… Потом я успокоилась и просто поняла, что обязана жить для сына. Но все это время рядом были друзья, нас не оставляли… Она открыла глаза. |
