|
– Такие деньги… теряет. – Сталкеры теряют, – с заметным запозданием добавил товарищ. – И уже не первый день. Я знаю, кто этот огнеметчик. Это Смокер. После Стрелка самый мутный тип в Зоне. За его шкуру торгаши хорошую цену назначили. – Ну, иди, попробуй, добудь эту шкуру, – уныло произнес Мотя. – Своей лишишься на раз. Зажигалку его видел? – Я бы справился, но… – Фил помотал головой. – Не могу. Не до того. Этот… Зов. Тянет. Идем, или меня сейчас вывернет наизнанку. – Меня тоже корежит, – признался напарник. – Черт возьми, Фил, мы сгинем, если пойдем дальше! – Знаю, – напарник ответил равнодушно, как робот. – Мне все равно. Я пойду. – А этому… Смокеру… все нипочем, – Мотя вздохнул. – Везет чокнутым. – Все равно. – Фил споткнулся на ровном месте, упал на одно колено, поднялся, используя дорогой итальянский дробовик SPAS-12, как обычный костыль, и снова побрел в направлении далеких развалин Ново-Шепеличей, северо-западной окраины мертвого города Припять – центра Зоны. – Может, и все равно, но я пойду первым, – сказал Мотя и, сняв рюкзак, пошел в трех шагах перед товарищем. – Все бессмысленно, – едва слышно прошептал Фил. – Кто пойдет первым, не важно. Ни Зов, ни смерть этим не обманешь. Пройдя сотню метров, он отцепил и бросил подсумок со скудным уловом артефактов, скинул рюкзак, а затем, абсолютно без сожаления, бросил и ружье. Басовитый, на грани восприятия, Зов одновременно пугал и манил. Сочетание безотчетного ужаса и неуместного восторга, сродни эйфории от предчувствия большой удачи, создавало ощущение нереальности происходящего. Так не могло быть, но так было. Остатки рассудительности пытались отрезвить теряющего над собой контроль старателя, но все было тщетно. С каждым шагом, с каждым метром, приближающим Фила к городским руинам, загадочный Зов становился настойчивее и, казалось, объемнее. Он заполнял не только все пространство вокруг, но и проникал в каждую клетку тела, затрагивал каждый нерв, каждый нейрон, отчего движения становились скованными и неуверенными, словно у зомби, а воля и разум окончательно растворялись в жутковатом, но мелодичном море низкого звука. Старатель шел, больше не думая о поджидающей впереди смертельной опасности, не испытывая никаких чувств, кроме тяжелого, как бетонная плита, страха и гибельного желания поскорее добраться до неведомого источника Зова. И этому желанию не могло помешать ничто. Даже давний страх Фила перед «Каруселью», монотонно кружащей в предрассветных сумерках. Фил на миг запаниковал, но проклятое равнодушие безжалостно растоптало спасительную в данном случае панику, а Зов продолжал тянуть вперед, прямо в смертельно опасную аномалию. Фил тоскливо взглянул на сутулую спину бредущего впереди и чуть правее напарника. Мотин маршрут пролегал буквально в трех метрах от условной черты, шагнув за которую человек рисковал мгновенно погибнуть. Невидимый, но сильнейший вихрь раскручивал и рвал жертвы на части, разбрасывая вокруг лишь мелкие ошметки несчастных. Возьми Мотя чуть левее, и ему точно стало бы не до проклятого Зова. Однако напарник шел, где шел. |
